шагах от зека.
Пельмень, разумеется, мгновенно забыл, кого видел. У вахты привычно выстроились по трое. Сашка всё ожидал, а вдруг кто-то из надзирателей заметит Михася, начнутся вопросы, бригаду отодвинут от выхода до выяснения обстоятельств. Но всё проходило обычным чередом. Вахтенные охранники вслух пересчитали людей Сашкиной бригады, занесли в списки количество и время и, ничего не заметив подозрительного, открыли ворота. Через несколько минут Михась, как и остальные, топтал почерневший снег на вольной стороне. Тот, кого назвали Пельменем, уже потерялся за спинами других заключённых, что подходили к воротам.
– В колонну по два становись! – скомандовал начкар, как только вышли из предзонника. Конвойные – всё те же трое да знакомый безусый лейтенант Краснопольский – теперь фамилию его в бригаде знали. Солдаты безликие, мрачные, в разговоры не вступают – не положено, даже между собой не переговариваются: по одному с боков, третий с собакой, – старой охристой овчаркой, в голове колонны, начкар – замыкающий сзади.
Шли привычным строем, знакомой дорогой. На подъёме обогнал ЗИС: будка, исписанная крупной надписью – «продукты», чёрным парусом маячила впереди, пока не скрылась за перевалом. Ряды шеренги сломались, пропуская машину: Краснопольский следил, чтоб никто дальше дозволенных шагов в сторону леса не сделал, и следил молча, всем видом показывая готовность стрелять без предупреждения – рука у расстёгнутой кобуры. Взгляд застывший.
Эх! На глазах матерел парниша, ещё немного и, глядишь, прикипит к охранному делу – понравится.
«Собраться в колонну!» – тяжёлый автомобильный выхлоп придушил команду. Понятливые зеки быстро выстроились. Зашагали дальше. Дорога круто брала вверх. Те, кто постарше – Михась, Шипицын, Водянников – разменявшие шестой десяток, чуть ли не ползком преодолевали последние метры. Чтоб этому подъёму ни дна, ни покрышки! Наконец поднялись, отдышались. Дорога до деляны уже раскатана: идти стало значительно легче. Совсем рассвело. Воздух постепенно наполнялся весенней теплотой и чем-то острым и солоновато-пряным. На расчищенной поляне, также основательно вытоптанной, все сгрудились вокруг
места вчерашнего костровища: кто-то наблюдал за конвоирами, те устанавливали по периметру предупредительные вешки, оказаться за которыми означало – смерть. Жмых и ещё двое, по указке начальника конвоя, быстро развели огонь. Михась одобрительно посмотрел на Жмыха, усмехнулся:
– Ты, смотрю, наловчился с дровами-то обращаться. Это правильно. Не пропадёшь, значит!
Жмых ощерился в довольной улыбке, потянулся за папиросами. Ми-хась тоже вытащил из внутреннего кармана телогрейки махорочный кисет. В руках Циклопа появилась якобы случайно заныканная в полы поношенного пиджака бумага, в самый раз для самокрутки, такую бумагу днём с огнём на зоне не сыщешь. Все заключённые сгрудились вокруг воров.
– Махорка ядрёная, с кипяточком, – наговаривал