структура оставляет от человека лишь шелуху, полностью вытравливая личность. – Вот что, когда моя девушка вернется из туалета, я встану с этого стула и уйду. Кстати, ты знаешь, зачем нужны девушки? – Его глаза засветились мелочной блядской злобой, ему страшно что-то мне сделать, но если меня привяжут к стулу, он ногтями сдерет с меня кожу. – Так вот, тогда я и уйду, а пока отвали.
Я откусил от бутерброда еще один кусок и положил остаток на стол. Маринка уже возвращалась. Она выпила свой коктейль, и мы направились к выходу, оставив бедолагу стоять посреди зала. Сейчас он пойдет к братьям по корпорации жаловаться на отвратительно бескультурных клиентов.
Однако отойти от «Мака» далеко нам не удалось. Перед нами нарисовались три горячих южных парня. Классические отморозки, уже поддатые и агрессивные. Их заводила смотрел мне прямо в глаза. Одет по классической моде турецкого Armani: дешевые спортивные штаны, лакированные ботинки, кожаная куртка и некогда белая рубашка в пидерастичных рюшечках.
– Сюшяй, братн, сигарэткю дай.
– Нет у меня, – отрезал я, чувствуя, как злость во мне просто-таки уже кипит. Сначала чмошник в Маке, теперь эти…
Я почувствовал, как Марина вся напряглась и прижалась к моей руке.
Если они сейчас отстанут, все нормально. Если прицепятся к Маринке, то начнется…
Голос подал малорослый небритый ублюдок слева. Судя по прикиду, он одевается у другого кутюрье: неглаженые брюки, кроссовки и пиджак поверх свитера.
– Какой дэвюшк! Сэводня дэнь любви, ляпочка моя!
Он придвинулся к ней ближе, сейчас, блядь, распустит руки.
– Это моя девушка, не лезьте. Сегодня праздник, давайте не будем напрягаться, – я пытался, видит бог, уладить все мирно.
– Слюшай, а что, те не нравится с нами, да? – с понтом обиженно взвыл средний.
Третий пока молчал, но смотрел на всю сцену полными предвкушения хищными глазками.
– Че чиста, братн, слюшай, я те не нравлюсь, скажи, да? – хачик изобразил на роже обиду.
Второй ублюдок начал лезть к Маринке, ее сопротивление его только веселило. Драться бесполезно, отступать некуда.
– Слюшай, я спросил, не слишю, да?
Он двинулся на меня. Через секунду он меня ударит. Остальные были тоже готовы на меня кинуться. Выхода нет, помирать, так не задаром.
– Иди нах, урод!! – жестко выдаю я, сжимая кулаки и готовясь к драке.
– Ты кого на ху…, – удивленный хачик поднимает свои брови и даже отступает на шаг.
– Кого? Тебя, грязную черную образину! Одетую с помойки, тупую и немытую суку! И тебя, пидор, – я оттолкнул того, кто приставал к Маринке, – с твоими немытыми руками! Вам же ни одна нормальная баба не даст! Вы хоть когда-нибудь мылись, долбоебы? Ты че пялишься, – мне жалко было обделить третьего, – че ты вылупился, мудила? Тебя же в два смычка шваркнут, мудак! А теперь, пидоры, – я повернулся к первому, – убейте меня, у вас теперь причина есть! Но, блядь, учтите, что вас, уродов, зароют, без базара зароют!
Я