в привычной для себя обстановке, Мухин, пошатываясь, прямо в ботинках прошел в гостиную, открыл там дверцу встроенного в электрокамин бара и вынул из него литровую бутыль французского коньяка, но Субботин пресек на корню его устремления и забрал у него спиртное.
Выяснив, что своих домочадцев Денис для их же, как заявил он, спокойствия, отправил в Ессентуки на воды, Субботин отвел его ванную комнату, где заставил раздеться и залезть под холодный душ.
Пока тот под струями ледяной воды приводил себя в чувство, он заварил ему крепкий чай, а когда одетый в махровый халат Денис появился на кухне, не стал его торопить с разговором, давая возможность дозреть самому.
Молча похлебав несколько минут горячего чая, Мухин снова закашлялся, после чего, отставив бокал, признался Субботину:
– Мне теперь, Николаич, крышка. Сил больше нет молчать, хоть вешайся. На службе уже вторую неделю появляться боюсь, больничный себе взял. – Он кивнул головой на стоявшую на полу у окна батарею пустых бутылок. – Думал, спиртным эту заразу прикончу, только все без толку. – Мухин пригладил ладонью влажные волосы и с горечью усмехнулся. – Как же ты развел меня с этим Чеховым, словно стажера зеленого.
– Сомнения в отношении тебя возникли, вот и пришлось их проверить, – объяснил ему без обиняков Субботин. – Жаль, что ты при делах, Денис. Я все же надеялся…
– Зато ты, как всегда, в порядке. Завидую, – перебил его Мухин, после чего поинтересовался, что его связывает с Ланцовым, и Субботин рассказал ему все как есть об их отношениях.
– Повезло же ему с соседом на мою голову, – выслушав его объяснения, усмехнулся Денис и, смочив пересохшее горло чаем, начал повествование.
Как явствовало из него, непробиваемый до того Голубков уже на следующий день после беседы с Ланцовым прибежал утром в Главк и, пребывая в болезненном возбуждении и непрерывно кашляя, огорошил их с Близнюком результатами проведенного ими эксперимента, заявив о своем желании сейчас же вернуть украденные им у вкладчиков деньги и публично по телевизору попросить у народа прощение, что они, разумеется, с радостью поддержали.
Будучи человеком изобретательным и предусмотрительным, Леня не доверял зарубежным банкам, нередко в последние годы сотрудничавшими с судебными органами и политическими властями своих государств, и предпочитал им мало подверженную внешним рискам наличность. За ней-то на «ауди» Близнюка они втроем и отправились сразу же в садоводство «Дубки», где задолго до этого каждая пядь земли и доска строений были изучены в ходе многочисленных, но так и не приведших к положительным результатам обысков.
По приезду в заснеженный и безлюдный в это время года дачный поселок они остановились у дома Лени, и тот повел их к стоявшему в самом конце участка просторному летнему туалету, ранее также многократно исследованному и детально описанному в следственных протоколах.
Включив верхний свет и заглянув через дырку в канализационную