поинтересовался Завьер.
Ведунья улыбнулась и, кивнув, принялась резать принесенное масло на мелкие кусочки. Потом позволила Завьеру вмешать его в муку.
– Соли не добавляй!
Он крепко задумался, потому что ему пришлось действовать вопреки дару. Когда тесто было готово, ведунья его раскатала и нарезала на пять кусков. Потом налила растительного масла на сковороду, не обращая внимания на вздохи Трейи по поводу ее наглости: мол, пришла на чужую кухню и давай распоряжаться!
– Так, парень, а теперь дай мне пять разных ароматов.
Завьер на мгновение замялся, а потом провел левой ладонью над первым кругляшом теста. Все как по команде зажмурились, увидев, как края его смуглой кисти потемнели еще больше.
– Корица, – изрек Завьер и приступил к следующей заготовке. – Кардамон, крупное семя. – И он с удовольствием заметил, как вдруг заулыбались глаза ведуньи.
А сидевшие за столом члены семьи, не в силах вымолвить ни слова, изумленно смотрели на него.
– Давай краба, Зав! – попросил Айо.
Завьер фыркнул:
– Я не могу создать вкус и аромат живых существ.
Интересно, лепешки с каким вкусом понравились бы ведунье? Имбирь, лайм, сахар…
– Да идите вы все! – вскричал Пьютер.
Жгучий перец! Теперь он не сомневался. Оставалась еще одна заготовка будущей лепешки, и она должна была получиться на славу. Какао-бобы и листья мяты.
Ведунья покачала головой. В семьях иногда замечали в детях дар задолго до вердикта совета ведуний; и хотя такое случалось, всегда было удивительно наблюдать, как магия проявлялась сама собой.
– Погляди, каким светом озарено твое лицо, – заметила она.
Завьер сказал, что, если она хочет, он положит чеснок в куриную попку, что с его стороны было довольно грубо, но в то же время остроумно, потому как все знали, что люди, любившие есть куриные попки, слишком болтливы. Айо расхохотался. А ведунья шутливо шлепнула Завьера по спине.
– Какой-то женщине очень повезет стать твоей женой, – сказала она. – Кулинарный дар – большая редкость для мужчины.
Трейя выхватила из рук ведуньи сковороду и быстро пожарила круглые лепешки. Они принялись есть их еще теплыми, тихо похваливая чудесные ароматы, но не раньше, чем Айо выкрасил каждую лепешку в свой цвет, чтобы едоки точно знали, где какая. Все радовались вкуснейшим лепешкам. Пьютер водил рукой по спине сына и все повторял, что это он первый заметил его дар – да-да, а кто же еще, – и мать сидела с сияющим от гордости лицом.
Каждый думал о чем-то своем.
2
Анис спала плохо и проснулась, разбуженная треском расщепляемого дерева. Она перекатилась на середину холодного тюфяка, набитого соломой. Комната купалась во мраке, Тан-Тана не было. Она села.
– Тан-Тан!
Ответа нет. Только приглушенное сопение, мерное шуршание пилы и исполинская туша мужа в дальнем конце спальни. Она знала, что это он, лучше, чем могла бы знать себя, – после десяти лет, в течение