стоит.
– Ого! Пятьсот тысяч!.. Больше, чем всего народу в Севастополе!
– Ну еще бы!.. Так вот, не зевай…
И так как Ливенцев подумал вдруг, что Демка будет теперь спрашивать всех в дружине насчет этой скорой отправки и кто-нибудь скажет ему, что едут совсем не в Одессу, то он добавил:
– Если хочешь ехать, то здесь уж не околачивайся, а иди прямо туда, где пароходы отходят. Поручика Кароли ты ведь знаешь в лицо?
– Ну да, знаю.
– Вот! И командира, конечно, знаешь… Как только увидишь, что они на пароход садятся, ты сейчас же к ним.
– А не прогонят? – прошептал Демка.
– Я их упросил, – так же шепотом и таинственно ответил Ливенцев.
Демка снял благодарно свой лиловый картуз, а потом, когда надел его снова, по-солдатски поднес руку к козырьку и отошел, и следивший за ним глазами Ливенцев видел, что он не желал даже ждать здесь до вечера, а прямо пошел на пароходную пристань. Так как он знал, что этим же вечером отходит пароход и на Одессу, то не боялся вполне понятного любопытства Демки. Ашлу же он предупредил, чтобы так именно и говорили воинственному мальчугану, что едут сначала в Одессу, а оттуда немедленно на фронт.
Прошло дней десять.
Приказы по дружине подписывал вместо Полетики Мазанка, в ротах занимались все теми же ружейными приемами и сборкой-разборкой винтовок (выдали всем винтовки), ратники читали «Русское слово» и гадали, к новому году распустят их по домам или так на месяц, может быть, раньше? Они уже знали, что командир дружины уехал докупать лошадей, но лошади лошадьми, а роспуск ополченских дружин роспуском, одно другому не должно было мешать. Наконец, появились в канцелярии дружины и Полетика и Кароли; Ашлу с другими ратниками оставили около купленных лошадей, которых не так просто оказалось доставить.
Как всегда у людей, только что купивших лошадей для хозяйства, у Полетики и Кароли был приятно возбужденный вид. Особенно расхваливал Полетика какого-то буланого в яблоках, с черной гривой, которого удалось купить очень дешево, хотя, разумеется, значительно дороже, чем остальных.
– Но уж зато картинка! Это прямо поразительно, до чего… Буквально заглядеться можно! – восхищался несколько как будто даже помолодевший за эту хлопотливую поездку Полетика. – Этого коня я уж никому, не-ет! Я его себе возьму под седло… Я уж ему и имя дал… как, а? – обратился он вдруг к Кароли за помощью.
– Десять имен вы ему за день надавали! И я уж не помню последнее, – пожал плечами Кароли и выпятил губы.
– Вот! Вот видите: «Не помню»! А на меня все говорят, что я не помню!.. Сарданапал?
– Мазепа, кажется?
– Мазепа, да! Мазепа! Пусть так и будет – Мазепа!
– Если брать исторические имена, – сказал Ливенцев, – то, по-моему, лучше уж современные… Франц-Иосиф, например, – чем плохо? Все-таки верхом на Франце-Иосифе приятнее ехать, чем на каком-то мифическом Сарданапале… даже и на Мазепе.
– Постойте, а вы… вы что же это, прапорщик? – вскинулся вдруг на него Полетика и лицо сделал