продолжал Мелбери, словно освобождаясь от дум. – Ну а что нового было вчера в Шотсфорде, мистер Баутри?
– Что ж, Шотсфорд – это Шотсфорд: без денег там не накормят, – а кружечку настоящего и за деньги не купишь… Но, как говорится, поезжай за тридевять земель и там услышишь о собственном доме. Как будто наш новый сосед доктор, как его там, ну тот странный джентльмен, который все время читает, – будто бы он продал душу нечистому.
– Бог его разберет, – пробормотал лесоторговец; новость его не заинтересовала, однако слова Баутри напомнили о некоем уговоре. – Я как раз сегодня утром договаривался о встрече с одним джентльменом, а мне придется ехать в Шертон-Аббас встречать дочку.
– Интересно, сколько доктор получил за свою душу, – сказал старый Тимоти Тенге.
– Это все только бабьи россказни, – продолжал Баутри. – Говорят, что он разыскивал книги не то по какой-то тайной науке, не то по черной магии, и чтобы никто в округе не прознал про это, выписал их прямо из Лондона, а не из Шертона. Посылку же по ошибке принесли к священнику, а того не было дома. Жена возьми и раскрой ее, а когда почитала их и поняла, что ее муж – еретик и погубит детишек, с ней сделался обморок. Но тут он пришел и сказал, что ничего такого не знает, и догадался, что книги посланы этому самому мистеру Фитцпирсу, поэтому написал на посылке «Остерегайтесь!» – и отправил ее с пономарем.
– Должно быть, занятный малый, – высказался столяр.
– Должно быть, – подтвердил старый Тимоти Тенге.
– Чепуха! – решительно сказал мистер Мелбери. – Этот джентльмен просто любит науки, философию, поэзию и тому подобное; ему здесь скучно, вот он и пристрастился к чтению.
– М-да, – сказал старый Тимоти Тенге, – странно, что все доктора чем хуже, тем лучше. Я хочу сказать, что, если услышишь о них такое, можно поставить десять к одному, что они вылечат вас, как никто.
– Это верно, – с чувством подтвердил Баутри. – Кто как, а если со мной что случится, я теперь пойду не к старому Джонсу, а прямо к этому. В прошлый раз старый Джонс прописал мне такое лекарство, что я и вкуса его не почувствовал.
Как знающий человек, мистер Мелбери не прислушивался к подобным суждениям, тем более что его занимали мысли о деловом свидании, про которое он чуть было не позабыл. Он прохаживался взад-вперед по сараю и глядел себе под ноги, как обычно бывало с ним в минуты нерешительности. Руки и ноги у него были прямые, почти негнущиеся – следствие тяжелой физической работы, ибо в молодости он начинал лесорубом, а в люди выбился только благодаря трудолюбию и выносливости. Он мог бы порассказать о каждом ушибе, о каждом вывихе: это он заработал, когда один нес домой на левом плече длинное бревно от Татком-Боттома; это – когда на лесоповале его ударил по ноге вяз; другую ногу он растянул, корчуя пень. Изнуренный тяжелым трудом, он едва дотягивал до ночи, но на следующее утро вставал как ни в чем не бывало: усталость проходила и, казалось, никогда не вернется, и, уверенный в непобедимой силе молодости, вновь возвращался к трудам.