щетки для побелки. Издали чудилось, будто черная гладь воды на самом деле твердая, как стекло или полированный камень, и будто кто-то вдавил ее в голубовато-зеленую подушку травы. Внука так и тянуло к этой загадочной непроглядной копанке, и бабушка, боясь, как бы он туда не упал, напугала его водяным, который-де там обитает. С тех пор мальчик обходил это место, опасливо посматривая на черную гладь: того и гляди, вздуется копанка пузырем и выпустит из себя этого жуткого водяного.
Но сама бабушка, невзирая на страшную опасность, смело зачерпывала темную воду оцинкованными ведрами, наполняя заодно и лейку внука. Огородники расходились по ровным грядкам и не торопясь тщательно поливали каждое растение.
Сняв с куста огромный, запотевший в прохладе помидор с красной шелковистой кожицей – такой тяжелый, такой ароматный, – бабушка каждый раз заново удивлялась:
– Смотри, внучок, что земля дает! Вот, казалось бы: она же черная, несъедобная, – и где там в ней прячется этот цвет, этот вкус?
И в ее серых глазах, многое повидавших, зажигался детский, девчоночий восторг.
К полудню возвращались домой. Бабушка после обеда ложилась на кушетку вздремнуть, а мальчик тихонько выходил из дома и, обойдя его, взбирался по скрипучей лестнице. Проскользнув в дверь, он проникал в восточную половину дома. Она была нежилой – две пустые солнечные комнаты и полутемная кладовка, в которой хранился пасечный инвентарь: вощина, рамки, медогонка и дымарь с потертым кожаным мехом. Смешение ароматов старого дерева, воска, меда и сушеных трав создавало ощущение чего-то необычного, старинного и таинственного. Подпадая под чары этого ощущения, мальчик мастерил из воска маленькую свечу, поджигал фитилек и, присев рядышком, долго, неотрывно глядел на золотое с голубой сердцевинкой пламя. Он не знал заученных молитв, и его задумчивость не была молитвой. Это был обычный разговор с Богом. А иногда они просто молчали вместе. О чем? А кто вспомнит, о чем вообще он надолго задумывался в неполные шесть лет?
Оклик бабушки выводил внука из оцепенения, и мальчик спешил во двор. Надо было слазить в погреб, напоить козу, сходить в курятник за свежими яйцами, сбегать за песком для посыпки двора и много чего еще сделать за длинный-предлинный летний день.
Погреб снаружи выглядел просто как квадратная дверка, лежащая на земле, среди травы. Приоткрыв ее и подперев палкой, нужно было спуститься по приставной лестнице. После солнцепека тут сразу обдавало холодом. Когда глаза отвыкали от света, в полумраке проступали обвязанные марлей ведра с молоком, приготовленным для перегонки, сливки в стеклянных баллонах и завернутые в белую материю куски свежего масла. Погреб этот выкопали несколько лет назад. Раньше был другой, чуть подальше, но в тот попал метеорит, и теперь на его месте была огромная воронка. Бабушка не знала слова «метеорит» и объясняла внуку, что это с неба упал чертов палец. Подойдя к краю воронки,