занося дрова. Громко дует на замерзшие пальцы и начинает топить печь.
– О, проснулся, – ворчит мать,– если встал, значит, сроду, поспать никому не даст.
– Ты скотине, дала?– кричит отец. – Маша, спишь, еще что ли?
– С тобой поспишь, встаю уже,– отвечает жена.
– Доченька, вставай, скоро ватрушки поспеют. Отец вернется, скажет, разлежалась, попадет нам, – Давай, я уже маслица приготовила, мазать будешь,– ласково зовет мать.
Она заботливо подставляет к печке нагретые чуни: «Спускайся!»
– Ну что , сколько сегодня?– спрашивает она Маню.
–Десять?
–Нет, мало,– смеется мать, в уголках глаз разбегается сеточка морщинок.
– Пятнадцать,– говорит Манефа.
– Молодец, волшебница, угадала, Ровно пятнадцать ватрушек получилось.
– Мои любимые? С творогом?
–С творогом,– отвечает мать.
– Давай помолимся перед едой, тятя придет, а мы уже с молитвой.
–И кто это, так вкусно сдобрил ватрушки?– прищелкивает от удовольствия за завтраком отец?
Маня довольно улыбается.
– А горка уже замерзла, тятенька?
–Замерзла, можешь идти во двор.
Манефа резво бежит кататься с горки, а мама сидит возле окна и шьет ей куклу. У Мани целая коробочка с обрезками, из которых мама мастерит ей кукол, с нарядами, настоящим бельем. Сегодня Мария обещала сделать дочери настоящую кроватку для куклы, которую выстругал отец. Настоящее волшебство , Маня чувствует себя счастливой. Впереди новогодние каникулы, теплые семейные вечера. Почему это все осталось так далеко позади? В такой беззаботной детской жизни? Предательские слезы накатывают на глаза, Манефа отворачивается к окну и прижимается лбом к холодному стеклу.
А мысли и воспоминания бегут своим чередом. Вот отец уже старенький, с плешивой бородкой, приехал к ним с Колей в Невьянск, чтобы копать подпол в новой квартире по улице Кирова. Как он играл с девчонками в прятки. По стариковски, шустро, бегая по квартире. Девочки смеялись и никак не могли найти деда, который спрятался в коридоре за пальто мужа. Как он привозил маленькой Мане подарки с ярмарки, а позже ее девочкам: разноцветные леденцы на палочке. Вкуснее этого лакомства, Маня не пробовала никогда в жизни и вспоминала эту сладость во рту до сих пор.
Когда им выделили участок в коллективном саду, отец тоже приехал, строить садовый домик. Манефа улыбнулась, при этом воспоминании. Она увидела, как тятя лихо командовал нанятым работником и со знанием дела советовал дочери, где посадить яблони, малину, смородину и овощи.
Приданное, которое собрали ей мать с отцом до сих пор жило в их доме: сшитое мамой зеленое одеяло, две пуховые подушки , скалка и толкушка из дерева, выструганные отцом. Каждый раз, раскатывая скалкой тесто для пельменей, Манефа всей душой ощущала теплоту отцовских рук, его молчаливую, порой суровую заботу.
К старости он совершенно оглох, чем очень сердил мать.
– Вот,