что вокруг неё происходит. Если бы только весь мир не провалился вдруг в пропасть, она бы обязательно задумалась, что творит, но время замерло на несколько долгих мгновений.
Словно получив разрешение, Стас сильнее прижал Мару к своей груди. Она положила ладошку на его рёбра, а под ними так часто и сильно билось сердце, что казалось: вот-вот наружу выпрыгнет.
«Неужели сердце способно так громко стучать? Или это моё в нём отзывается?»
Стас снова что-то неразборчивое – может быть, даже матерное – выдохнул в её губы, прикусил нижнюю и провёл языком. После то же самое проделал с верхней, слизывая помаду по заверению производителей стойкую. Но даже рекламные обещания не выдержали напора.
– Мара, – то ли взмолился, то ли проклял, и поцелуй стал ещё увереннее, хотя, казалось бы, уже некуда.
Стас обрушился на Мару штормом, лавиной, одновременно разрушительной и целебной. Подминал под себя и сам же подчинялся, давал что-то такое, чему Мара не могла найти объяснения, и не меньше забирал. Она вся была в его власти, растекаясь от его смелых и каких-то отчаянных ласк. Мысли в голове превратились в мягкое желе, кровь ревела в ушах, и Маре казалось, что она превратилась в сгусток чистой женской энергии.
Мара с такой силой хваталась за плечи Стаса, словно в любой момент могла упасть, а тот всё крепче прижимал к своей вздымающейся от частого прерывистого дыхания груди, к самому сердцу.
Ладонь Стаса, широкая и горячая, накрыла затылок, пресекая любые попытки к бегству. Да Мара бы и не смогла! Длинные мозолистые пальцы зарылись в волосы, посылая по телу волну мурашек. По телу, которое так долго спало, а вот сейчас проснулось, отчаянно требуя более настойчивых прикосновений, свободных и наглых.
То, что начиналось как глупая игра, превратилось во что-то неприличное, практически развязное. И это на оживлённом проспекте, где любой мог узнать Мару!
Вдруг резкий звук ворвался в это безумие, разрушил его. Мара в испуге отпрянула, пряча глаза, стыдясь своего порыва. Но Стас не позволил далеко отойти – держал за талию, и только хриплое дыхание, от которого в воздухе разлеталось облачко пара, напоминало, чем они тут занимались.
Дрожащей рукой прикрыла губы, а они после поцелуя оказались такими чувствительными, что любое прикосновение к ним рождало хоровод неприличных мыслей. Стыдных и жарких, от них удушливая волна поднималась вверх и водопадом обрушивалась в низ живота, заставляя крепче сжать бёдра.
«Да что со мной такое?!»
– Стоп! – Стас взмахнул рукой, останавливая уже рвущиеся из Мары слова. – Ничего не говори.
– А я и не собиралась, – пробормотала, и Стас скептически выгнул бровь, не веря ей.
– Извиняться я не буду, – сжал губы в жёсткую линию, а на лбу отчаянно билась и пульсировала жилка.
К ней вдруг захотелось прикоснуться, желательно языком, и Мара зажмурилась, не веря, что это она о таком думает.
– Пусти меня, – слабо дёрнулась, и Стас нехотя отнял ладонь.
Мара шагнула назад, посмотрела по сторонам в слабой