и принялся ходить по террасе. Охватившее его отчаяние не оставило Эмили равнодушной. Симпатия одержала верх над робостью, и когда молодой человек вернулся к скамейке, она ответила с плохо скрываемой нежностью:
– Говоря, что я считаю вас недостойным благосклонности, вы обижаете и меня, и себя. Должна признаться, что благосклонность давно живет в моей душе, и…
Валанкур с нетерпением ждал завершения фразы, но слова замерли на ее губах, а истинные чувства отразились во взгляде, и молодому человеку хватило мига, чтобы перейти от отчаяния к радости и нежности.
– Ах, Эмили! – воскликнул он пылко. – Моя дорогая Эмили! Научите навсегда сохранить этот миг, запечатлеть его как самый священный в жизни!
Он прижал ее руку, холодную и слегка дрожащую, к губам, а подняв глаза, увидел, как возлюбленная бледна. На помощь Эмили пришли слезы, и Валанкур смотрел на нее в тревожном молчании. Спустя несколько мгновений она взяла себя в руки и, грустно улыбнувшись, спросила:
– Сможете ли вы простить мне эту минутную слабость? Боюсь, я еще не окончательно оправилась после недавно перенесенного потрясения.
– Я не готов простить себя, – ответил Валанкур. – Но постараюсь больше не затрагивать волнующей вас темы. – Затем, забыв о своем недавнем решении, снова заговорил о себе: – Вы не представляете, сколько тревожных часов я провел вблизи от вас, когда вы думали, что я далеко, если вообще вспоминали обо мне. Я бродил вокруг замка в ночной тиши, когда никто не мог меня заметить. Было так восхитительно представлять, что вы рядом, и особенно приятно думать, что я охраняю ваш сон. Эти земли знакомы мне. Однажды я проник за ограду и провел один из счастливейших и в то же время самых меланхоличных часов в моей жизни, пока бродил под вашими окнами.
Эмили поинтересовалась, как давно Валанкур появился в этих местах.
– Несколько дней назад. Я хотел воспользоваться приглашением месье Сен-Обера. Не знаю, как это объяснить, но несмотря на то что искренне желал нанести вам визит, я почему-то постоянно откладывал этот момент. Я жил в деревне поблизости и бродил с собаками по прекрасному краю в постоянной надежде встретить вас, но не осмеливаясь явиться в замок.
Увлеченный беседой, Валанкур совсем не замечал течения времени, но наконец спохватился и грустно заключил:
– Мне пора. Но я удаляюсь с надеждой на новую встречу и на разрешение предстать перед вашими родственниками.
– Мои родственники будут рады познакомиться с другом дорогого отца, – дипломатично заверила Эмили.
Валанкур поцеловал ее руку на прощание, но не нашел сил уйти. Эмили сидела молча, опустив глаза, и, глядя на нее, он подумал, что еще не скоро сможет увидеть ее прекрасные черты. В этот миг за платаном послышались торопливые шаги. Обернувшись, Эмили увидела мадам Шерон. Покраснев и задрожав от внезапного наплыва чувств, она немедленно поднялась навстречу тетушке.
– Итак, племянница! – начала та, бросив на Валанкура удивленный вопросительный