этих глаз.
Карина вошла и осмотрелась, потом сбросила рюкзак, обувь и спросила:
– Где поговорим?
– Иди в кухню, – указал я рукой направление и пошел за ней, только в ванную, находившуюся на полпути к кухне.
Хоть гостей я и не ждал, но все-таки одеться надо. А может, она сбежит быстренько, если я снова появлюсь в полотенце? Вряд ли, упорная и упертая. Характер точно не Анин.
Натянув спортивные штаны и футболку, я посмотрел на свое отражение в зеркале и попытался пригладить взъерошенные после душа волосы. Седина видна даже в тусклом свете ванной комнаты. И морщин прибавилось вокруг глаз и губ.
С каких пор я стал обращать внимание на возраст? Да, я принял его спокойно. Никто не молодеет, так что я был готов. Пока вот эта девочка, что сидит сейчас за стенкой, не намекнула. Хотя она говорит прямо. И почему меня так зацепило это? Я же все-таки взрослый человек, повидавший и слышавший многое.
Ладно, хватит. Никогда не занимался самоанализом в таком ключе, да и начинать не стоит.
Стакан коньяка – вот залог моего спокойствия на вечер. Нужна просто выдержка на время. Не подумал бы, что дочка у Ани окажется такой. Жила бы себе в Нью-Йорке, смотрела на город с какого-нибудь небоскреба на Манхэттене и в ус не дула. Нет, жажда действий перевесила сытую жизнь.
Выйдя из ванной, я услышал:
– Андрей Григорьевич, что вы так долго?
Обалдеть! Еще в моей квартире меня кто-то контролирует. Может, это опыт, вернее, его отсутствие, жизни с женщиной под одной крышей. Даже с любовницами я стараюсь не встречаться дома. У себя дома.
– А тебе чего не терпится? – спросил я, остановившись в дверях и опершись плечом о косяк.
Карина, видимо, уже провела ревизию всех шкафчиков и холодильника, потому что на столе стояли открытые банки консервации, хотя я даже не помнил, что они у меня где-то есть. Вряд ли она таскает их в рюкзаке. Также на столе нарисовалась нарезка: сыр, колбаса, ветчина. Надеюсь, это еще можно есть, потому что в упор не помню, когда покупал.
Но если она считает, что путь к сердцу мужчины… В общем, ошибочка вышла.
– А чего ты тут шаришься?
Карина замерла. А потом опустилась на стул, тяжело дыша. Но молчала, только глаза сверкали. Как теперь говорят студенты? Это прикольно. Такое ощущение, что любое мое слово для нее как красная тряпка. Хотя ей бы за своим языком и поведением следить.
– Коньяк будешь? – спросил я, вздохнув.
– Предпочитаю ром.
– Терпеть его не могу.
– Ладно, давайте коньяк.
Достав бутылку и два бокала, я на секунду замер, а потом спросил:
– А тебе можно?
Лицо Карины пошло красными пятнами. Бедная девочка, хоть бы не лопнула.
– Я совершеннолетняя, не беременна, психическими расстройствами не страдаю, заболеваний центральной нервной системы тоже нет в анамнезе. А вы всегда пьете по будним дням?
Я улыбнулся. Все-таки что-то интересное в ней есть.
Открыв коньяк, наполнил бокалы и устроился напротив Карины.
– Ну что? Говори.
Она принюхалась