сделав шаг к Калинину:
– Спасибо большое.
Он отступил и поднял руки:
– Обойдемся без твоей благодарности в виде поцелуя. Хоть сейчас в карманах у меня ничего и нет.
– Я же извинилась за ключи. Ладно, – сказала, снова разуваясь, – я в душ.
– Полотенце в шкафчике.
Калинин вернулся обратно в кухню, а я, закрыв дверь, быстро разделась и с удовольствием встала под струи теплой воды. Из женской ванной атрибутики здесь ничего не было: ни шампуня, ни геля для душа, ни дезодоранта. Если бы у Андрея Григорьевича была хотя бы приходящая любовница, то что-нибудь вроде зубной щетки оставила бы. И почему меня опять это волнует? Да пусть живет и спит с кем хочет!
Только сначала расскажет… Что? То, что скрывает. Отличное определение.
Полотенце я нашла, но не подумала захватить с собой в ванную рюкзак с одеждой. А ту, в которой я была, уже забросила в стиральную машину. Ну, Калинин вряд ли подумает, что я его соблазняю, так что… Я же его в полотенце видела – и ничего, земля не остановилась.
А мне всего-то надо добраться до рюкзака в коридоре и вернуться обратно. Но, видимо, провидение сегодня было не на моей стороне. Или, как и говорил Калинин, моя спешка. Я открыла дверь и тут же влетела в Андрея Григорьевича.
Он окинул меня взглядом и нахмурился. Ну, извините, полотенца побольше я не нашла.
– Можешь занять комнату, – кивнул Калинин на дверь напротив входа в квартиру, но скрыть интерес к моим ногам не смог, как ни старался.
Ну и что он там говорил о моем взгляде? И кто тут кого рассматривает в качестве сексуального объекта?
Андрей Григорьевич так и стоял в коридоре, пока я шла за рюкзаком, а потом в комнату. Только закрыв дверь, услышала едва различимые шаги в сторону зала, а потом тихую музыку.
«Телевизор», – сделала вывод.
Надев майку на тонких бретельках и короткие трикотажные шорты, осмотрела комнату. Больше похоже на гостиничный номер, чем на жилое помещение. Заправленная кровать, даже ни одной складочки на покрывале, кресло, прикроватная тумбочка с ночником и небольшой шкаф-купе. Все выполнено в светлых тонах: белый, бежевый, слоновая кость. Хоть бы носки какие возле кровати валялись или тарелка грязная стояла на тумбочке. Или Калинин жуткий педант, или эта комната у него нежилая. Хотя кухня выглядела тоже почти стерильной, но это меня не удивило. Вряд ли Андрей Григорьевич проводит вечера за готовкой.
Так, что-то я слишком много думаю о нем…
В дверь раздался стук. Какой деликатный мужчина, в своей квартире и стучит.
– Войдите! – крикнула я.
– Я возьму постельное белье, – сказал Калинин, входя в комнату.
Теперь мои ноги, кажется, его и вовсе не интересовали. Как, впрочем, и остальные части тела. Быстро взял себя в руки.
– А вы где будете спать? – спросила я.
– В зале есть диван, – ответил Андрей Григорьевич, так и не повернувшись в мою сторону.
Наверняка он уже жалел, что пригласил меня остаться. Кое-как разобравшись в собственном шкафу, Калинин сказал:
– Спокойной