подсознанию, которое делало соответствующие выводы.
В большинстве случаев ощущения ее не подводили.
– В чем… в чем, собственно, дело? – спросила она.
– Не знаю. Я всего лишь заменяю старику ноги. Значит, вы и есть та самая девочка Лягуша? Совсем уже взрослая. Вам следует больше бывать на людях. Зачем скрывать такую красоту? – Он повел залившуюся румянцем Мойру к лифту. – Господин Блейк в пентхаусе. Сейчас поднимемся наверх. Он велел доставить вас к нему.
Мойра закусила губу, стараясь выглядеть отважной.
– Ну-ну, не пугайтесь. Он вас не съест. Мы не позволяем ему закусывать девицами уже года три или четыре.
«Примерно так же разговаривал со мной в детстве Лягуш», – подумала она. На Солнечной стороне имелось нечто, делавшее старателей более нежными и чуткими. Все считали Лягуша неприветливым старым ворчуном – может, даже сам Лягуш так считал, – но те, кто так говорил, на самом деле его не знали.
Жизнь старателей никого особо не интересовала – слишком короткой она зачастую оказывалась. Сближаться с врагами демона-солнца не имело особого смысла. Те, кто, подобно этому человеку и Лягушу, успел постареть, совершая рейсы к Громовым горам и Теневой Черте, были редкостью. Люди не выдерживали долго жесткую дисциплину и постоянное внимание, требовавшиеся для выживания за Краем Мира. Лягуш в конце концов едва не погиб, но ему повезло. Его вытащили – чтобы убить. Возможно, этот человек тоже потерпел неудачу и ему тоже повезло.
Мойра начала злиться. Убийство Лягуша так и не расследовали. Да, тех людей отправили в изгнание, но убийцу не поймали. Она намеревалась сделать это сама. Меньше чем через год она станет совершеннолетней. И тогда наследство Лягуша, а также выручка от продажи его краулера после того, как Блейк вычтет затраты на ремонт, позволят ей купить билет за пределы планеты и разыскать Огаста Плейнфилда.
Навязчивая идея преследовала ее с тех пор, как она заглянула в дверь больничной палаты и поняла, что сделал Плейнфилд. Практические аспекты ее не пугали. Она была еще достаточно юна и верила в магию и справедливость.
Ее план обернулся мятежом против философии Лягуша. Сколь бы мрачен и ворчлив тот ни был, вряд ли он хотел, чтобы месть стала единственной целью ее жизни.
– Ну вот, пришли. Самый верх башни. Обязательно попросите его показать вам смотровую площадку. Мало кому представляется такая возможность. А вид оттуда того стоит.
Сопровождающий провел ее в вестибюль, вполне соответствовавший представлениям Мойры о штаб-квартире Блейка. Здесь воняло роскошью. До чего же расточительное использование пространства!
В городах под куполами, подобных Крайгороду, каждый кубический сантиметр служил некоей важной цели. Даже открытые пространства являлись частью единого замысла, давая возможность отдохнуть от тесноты жилых помещений.
Здесь же единственная функция пространства заключалась в том, чтобы провозглашать богатство и могущество его обитателя.
– Полагаю,