Фаулер рекомендовала…
– Я знаю. Прошу вас, пройдемте в кабинет.
Он снова улыбнулся. Что им нужно, всем этим женщинам, так это нечто экстравагантное, потустороннее… Какое-то чудище, но их чудище; одомашненное, но не до конца укрощенное.
Он провел миссис Сандерс-Мосс за бархатную штору, в комнатушку, заставленную книгами. Книги были старинные, увесистые, весьма солидные, если не вглядываться в осыпавшуюся позолоту названий на ветхих корешках: собрание проповедей девятнадцатого века, купленное за бесценок на деревенском аукционе. Людям воображалось, будто в них содержатся тайные знания.
Он усадил миссис Сандерс-Мосс в кресло, а сам расположился напротив за столом. Посетительница ни в коем случае не должна догадаться, что он тоже нервничает. Миссис Сандерс-Мосс не рядовая клиентка, а крупная рыба, которую он приманивает уже больше года. У нее множество связей. Раз в месяц она устраивает в своем виргинском поместье салон, где собирается практически весь интеллектуальный бомонд города – с женами.
Вейлу очень хотелось понравиться миссис Сандерс-Мосс.
Посетительница сложила руки на коленях и устремила на него серьезный взгляд:
– Миссис Фаулер очень высоко о вас отзывалась, мистер Вейл.
– Доктор, – поправил он.
– Доктор Вейл. – Женщина все еще держалась настороженно. – Я не доверчивая простушка и не имею привычки обращаться к медиумам. Но миссис Фаулер весьма и весьма впечатлена вашим гаданием.
– Я не гадаю, миссис Сандерс-Мосс. Вы не увидите тут кофейной гущи и не услышите просьбу показать вашу ладонь. Не будет ни хрустальных шаров, ни карт Таро.
– Я не хотела…
– Я не обиделся.
– В общем, она очень лестно о вас отзывалась. Миссис Фаулер, я имею в виду.
– Я припоминаю эту почтенную даму.
– То, что вы рассказали о ее муже…
– Рад, что она осталась довольна. Давайте перейдем к делу. Что привело сюда вас?
Миссис Сандерс-Мосс положила руки на колени. Похоже, желание встать и уйти было огромным.
– Я потеряла одну вещь, – прошептала она.
Вейл молча ждал.
– Прядь волос…
– Чьи это волосы?
С нее разом слетела вся гордость, все высокомерие. И наконец прозвучало признание:
– Моей дочери. Первой дочери, Эмили. Она умерла в возрасте двух лет от дифтерии. Чудесная была малышка. Когда она заболела, я срезала у нее прядку, чтобы хранить вместе с несколькими другими ее вещами. Погремушка, крестильное платьице…
– Они тоже пропали?
– Да! Но именно волосы кажутся мне… самой страшной потерей. Это все, что связывало меня с дочерью.
– И вы хотите, чтобы я помог отыскать эти вещи?
– Если это не слишком незначительная задача для вас.
Вейл смягчил голос:
– Ну что вы. Конечно нет.
Миссис Сандерс-Мосс взглянула на него с огромным облегчением.