страшно. Что делать?! Бежать к градоначальнику? Но как я объясню, зачем мы с отцом потащились в загородный дом в день отдыха? Нарушение правил торговли – это штраф, закрытие лицензии. И прощай лавка в Цитадели. Но что значит лавка по сравнению с судьбой отца?!
Или идти к главе гномьей диаспоры?
Отвязав пони, я погнала его к городу, нещадно подхлестывая. Три дня! Потеряла три дня!
Однако мои переживания по поводу потерянных дней были еще цветочками. Глава диаспоры принял меня только следующим утром, после того, как я столбом простояла возле его дома от рассвета до утренних колоколов. Выслушав, что произошло, он еще два часа собирался, чтобы поехать со мной к судье. Судья (эльф, разумеется) назначил прием прошения в конце недели. Я едва не стонала от бессилья, но ничего не могла поделать. В назначенный день мы с главой появились у судьи, он выслушал нас с выражением брезгливого страдания на лице, будто я рассказывала о тараканах, поселившихся в кухне лучшей таверны города.
– У леди Симилы никогда не было загородного дома, – произнес судья, когда я закончила свой рассказ, старательно обходя тему заказа в день отдыха. – И сейчас она гостит у своей племянницы в столице.
Я похолодела, услышав это.
– Значит, это колдунья, ваша милость! – я молитвенно сложила руки. – Что же будет с моим бедным отцом?! Где его искать?
– Мы разберемся, – кивнул судья со скучающим видом, приказал занести мое прошение в список и пригласил следующего просителя.
– Едва ли он станет заниматься пропавшим гномом, – сказал глава, когда мы вышли из здания суда. – Я отправлю своих парней, чтобы поспрашивали по округе, но если это дело рук колдуньи…
– Что же делать? – я кусала в отчаянии губы. Столько времени потеряно – и все зря.
– Может, все обойдется, – угрюмо сказал глава, но я видела, что он сам в это не верил.
Он отправился домой, а я не могла уйти от здания суда. Неужели, для высоких господ жизнь гнома и вправду ничего не значит?
Ноги сами понесли обратно – по мраморной лестнице, мимо просителей, стоявших и сидевших вдоль стен. Я ворвалась в зал суда без очереди, не обращая внимания на возмущенные вопли за спиной.
Судья как раз выслушивал жалобу какого-то человека, и лицо у красавца-эльфа было такое же брезгливо-жалостливое, как и когда он слушал меня.
– Это была эльфийская магия, – выпалила я, останавливаясь напротив кресла судьи.
Писари и стражники замерли, потому что обвинение было нешуточным. Один судья сохранил невозмутимый вид:
– Тебе следовало дождаться, когда тебя вызовут, гном, – сказал он. – Твое прошение было внесено в реестр…
– Это была эльфийская магия! – почти крикнула я. – Моего отца похитили эльфы! К тому же, они еще и нагло обокрали нас, обманом выманив почти все наши драгоценные камни – тридцать рубинов, восемнадцать сапфиров, четыре пригоршни жемчуга…
– Ты обвиняешь эльфов в корысти? – глаза судьи стали холодными и далекими, как звезды.
– И в применении