они так себя называют – вроде как они всегда наверху.
– Они?
– Царёв, Козлов… Вся их компания. А остальные – «корешки».
Мы поднимались по бесконечным лестницам, проходили узкими коридорами, в которых окна были только под потолком – узкие, длинные, я глазела по сторонам, но услышав про «корешков» – резко остановилась.
– «Корешки»? – уточнила я.
Анчуткин кивнул, глядя на меня с глуповатой улыбкой. Сквозь стекла очков его глаза казались маленькими и водянистыми.
– То есть… – я ткнула большим пальцем через плечо, – там, на лекции… «корешки закорешились» – это я сейчас вроде как «корешок»?
Теперь Анчуткин кивнул с сожалением и сочувствием.
Вот только его соплей мне совсем не надо было.
– Значит, «корешок». Ладно, – процедила я сквозь зубы и прикрикнула на Анчуткина: – Чего застыл? Показывай, куда идти.
Мы снова начали бесконечное восхождение, а я расспрашивала:
– А бумажка, которую ректор с меня снял? Это что было?
Заклятье, – вздохнул он. – Царёв по заклятиям лучше всех. С ним Кош Невмертич занимается по особой программе.
– Прямо по особой? – спросила я зло. – И что он тебе там наособил, что ты скакал, как сумасшедший?
Анчуткин успехнулся и смущенно пригладил волосы на макушке:
– Сделал так, как будто по мне ползали муравьи – много, и кусались, как собаки.
– И часто он так развлекается? Ваш «вершок»?
– Ну… часто, – промычал Анчуткин. – Ты с ним не ссорься. А то выкинет какую-нибудь гадость… В этот раз заклятье почему-то на меня перескочило…
– Перескочило? – я опять остановилось. – Так он повесил на меня бумажку, и это я должна была быть в муравьях?
Ответом мне был виноватый взгляд Анчуткина, и это окончательно меня добило. Значит, если бы не этот недотепа (по каким там причинам – не известно), это я бы скакала перед всей группой, как дурная коза. И перед ректором тоже… Перед ректором. Именно это показалось мне самым обидным.
– Только ты с ним не ругайся, – поторопился предостеречь меня Анчуткин. – Его отец – глава попечительского совета «Ивы». Царёв нажалуется – и тебя могут отчислить. Вершки это знают, и пользуются. Знают, что мы в любом случае будем молчать и не пожалуемся.
– И пусть отчисляют, – отрезала я.
Анчуткин как-то странно посмотрел поверх очков, и меня разозлил этот непонятный взгляд.
– Чего опять застыл? – сказала я грубо. – Мы дойдем сегодня до ваших песнопений или нет?
Пока мы шли закоулками института, Анчуткин успел многое мне рассказать. «Вершки» и в самом деле были мажорчиками. Почти у всех родители были выпускниками «Ивы» и теперь занимали какие-то суперважные посты, чуть ли не в ставке Президента. Они обучались платно, и, если верить Анчуткину, плата была очень приличной. Зато «корешки» обучались за счет институтского бюджета – их набирал по всей стране лично ректор. Успешным студентам-«корешкам» даже выплачивали стипендию и они