у них двоих было тайное место на берегу реки, где дядя учил ее музыке. Мир девочки перевернулся, когда Вестейн объяснил: любая мелодия состоит, в сущности, из одних и тех же звуков. Каждая струна поет, как ей предначертано, иначе в ней нет никакого толку.
Как горько, что Боги забрали у Фриды музыку! Теперь любая мелодия казалось ей невыносимой какофонией. Как мало красоты осталось в ее мире …
Вестейн поверил, что безобразная старуха перед ним – та девочка с каштановыми волосами, что мечтала научиться музыке. В последний раз они виделись, когда родители увозили Фриду в Луноскол. Потом она сбежит оттуда, чтобы стать настоящим бардом, учиться в карамрийской гильдии – самоучка Вестейн не мог о таком и мечтать! Потом были странствия, замужество, материнство… а затем она стала вдовой и отдала себя Богам. Вестейн с тревогой внимал ее рассказу, а Фрида наблюдала за старым жрецом.
Монахи были правы: старое имя совсем ему не подходило. Дядюшка Вестейн утратил свой веселый нрав, а его черная борода поседела. На бритом черепе были такие же сине-красные татуировки, как и у других монахов. Он не носил стальных когтей или иного оружия, но монахи кланялись ему с величайшим почтением. Удивительно…
– Я рассказала свою историю, дядя. Как видишь, у моего невыносимого облика есть свое объяснение. Получается, я пошла по твоим стопам даже дважды: сначала стала бардом, а затем – жрицей, ха-ха!
Слово «жрица» показалось ей смешным, но Умиротворитель не улыбнулся.
– Мы оба служим… но делаем это по-разному, Фрида.
– Да ну? Разве твой Горзаар – не ипостась Сеятеля Раздора? Кому бы ты не посвящал свои молитвы, все достается Богам!
Наверное, не стоило ей лезть в чужую веру…
– Ты не понимаешь, Фрида. Мы не ждем от Горзаара милостей. Не возносим ему хвалу. Не приводим новых последователей. Этот монастырь возник совсем по другой причине: мы защищаем мир от божьего гнева.
На взгляд Фриды, звучало слишком пафосно.
– И чем же эта ящерица угрожает миру?
Она поймала острый взгляд Умиротворителя и прикусила язык.
– Если Огненный Зев снова проснется, Варракона не станет, как и Архипелага. А, может, и всего Каармора. Наша святая миссия – защитить мир от гибели в огне.
– Значит, вот чем занимается Умиротворитель? Задабривает огненную гору, хм?
Умиротворитель щелкнул четками, намотанными на левое запястье. Фрида не знала, считает ли он ее выпады или просто гонит гневные мысли.
– С каких пор ты стала такой колкой, Фрида?
– Я всегда была не подарок, – хищно улыбнулась она. – Ты знаешь о старости не меньше меня, дядюшка. Когда меч затупился, и ножику будешь рад. Так что делает Умиротворитель?
– Играет музыку. Приносит жертвы. Делает все, чтобы великий Горзаар спал спокойно и не уничтожил Архипелаг своим пробуждением.
Любопытно… если Вестейн не водил ее за нос, в недрах огненной горы была скрыта весьма разрушительная сила. Сеятель Бедствий желал выпустить стихию на волю. Сеятель Раздора жаждал �