телефон на стол и, перевернув полупустую бутылку вверх дном, заливаю разбитую до крови руку.
Глава 7
Клим.
– Клим, кончай бухать, – просит Арсений, а я допиваю очередную порцию виски и, хорошенько размахнувшись, бросаю стакан в стену.
Стекло разлетается мелким крошевом, с противным звоном опадает на пол, усыпая его радужными осколками. А я откидываюсь не спинку кресла и пялюсь в одну точку над плечом Арсения. Он убирает медленно от головы руки и косится на меня так, словно увидел своими глазами, как я откусываю голову девственнице.
Даже Арсений не часто видел меня в таком состоянии, как сейчас, и я замечаю замешательство в его глазах.
– Ещё вопросы будут? – интересуюсь, а Арсений потирает шею, глядя на меня в упор.
– Совсем свихнулся?
– Не заметно разве?
Арсений поднимается на ноги, раскрывает рот – наверное, мораль прочитать мне хочет, но с тяжёлым вздохом машет рукой. Знает, что толку со мной из меня в таком состоянии плохой собеседник – только хуже будет.
Он видел меня разным – мы уже восемь лет рука об руку, и он за мной хоть в огонь, хоть в воду, но даже Арсению я не позволю жрать мой мозг чайной ложкой.
– Арс, я уже взрослый мальчик, сам разберусь, когда мне пить и как много. Уйми свою заботу и займись прямыми обязанностями.
– Девку долго в комнате держать собираешься? – переводит тему, а я понимаю, что если он так продолжит, следующей в стену полетит пустая бутылка.
А потом его голова. Не хотелось бы калечить верного рыцаря.
– Чтобы у нас с тобой появилась тема для увлекательной беседы. Свали в туман, Арс, я тебе не за то плачу, чтобы ты мне мозги конопатил. Уяснил?
Арсений коротко кивает и выходит из комнаты. Мне, правда, намного легче, когда никто, мнящий себя моей сиделкой, не лезет в душу. Пусть пойдёт и займётся делом, а не строит из себя душеприказчика.
Закрываю лицо руками, растираю кожу, а разбитая рука напоминает о себе глухими отголосками боли. Был бы я нормальным человеком, замотал бинтом, лучше продезинфицировал, как настаивал Арс, но я лишь искупал рану в виски. Жаль, что того же самого нельзя сделать с душой и памятью.
Алкоголь ни черта меня не взял, хотя я, правда, очень хотел напиться до отключки. Чтобы не думать, какого хера я творю и что со всем этим делать дальше. Но от себя самого не получается убежать даже в пьяный дурман.
В доме тишина, а я достаю из кармана ключ от комнаты Бабочки и смотрю на него. Просто смотрю, убеждая себя, что всё сделал правильно. Она заслужила намного худшего, на самом деле. Ещё и вид упорно строила, что не понимает ничего, овечка, блядь. Ненавижу.
Снова прячу ключ в карман, выхожу из кабинета, а мир перед глазами слегка качается и плывёт. Значит, всё-таки повело. Сейчас бы вырубиться, а когда проснусь, всё будет иначе: не будет шрамов на теле, а память кто-то добрый сотрёт мягким ластиком.
Но разве так бывает?
Бреду вперёд, ощущая себя чужаком в своём собственном доме. А ещё настораживает тишина, словно Бабочка мне померещилась.
Может, и