внимания на его подчёркнуто-отчуждённый тон. А затем, состроив преувеличенно-серьёзное лицо, принялась объяснять – в слегка замедленном темпе, пьяно растягивая слова:
– Видишь ли, я была в клубе с однокурсницами и не заметила, как девчонки разбежались по домам, падлючки такие! Каждая думает о себе, трудно им о подруге вспомнить. И теперь у меня нет попутчиц, чтобы не было страшно добираться домой. А сейчас ведь уже поздно.
– Тоже мне сюрприз, – хмуро осадил её Андрей, продолжая загораживать дверной проём, чтобы Ксана не могла войти в квартиру. – Ну, и?
– Ну и вот, – продолжила она, уже несколько быстрее. – Решила зайти к тебе, поинтересоваться: не приютишь ли – всего на одну ночь – бедную-несчастную девушку, которой совсем некуда податься? Раз уж так получилось, что я сегодня всеми брошена.
Андрей не удостоил Ксану ответом, лишь скривился при этих её словах так, будто воздух скис у него во рту.
Она немного постояла и, не дождавшись приглашения, добавила (со взором, плывущим куда-то мимо):
– Ну да, виновата. Ну что я могу сказать? Прости! И хватит на меня обижаться.
– Вот ещё, чепуха какая, – он сложил руки на груди. – Я и не думал обижаться, что с тебя возьмёшь. Или считаешь, я до сих пор киплю от возмущения как перегретый чайник? Нет уж, этак весь пар можно выпустить в свисток, а он мне ещё пригодится для более приятных занятий.
– Вот именно, ещё пригодится. И я готова разделить с тобой это приятное занятие… чтобы выпустить пар.
– Надо же, какая ты сегодня покладистая. Прямо ангел. И что же теперь, прикажешь прослезиться и встречать тебя с распростёртыми объятиями?
– Нет, кроме шуток. Пусть я, по-твоему, и блядь, Андрюша, но не хочешь же ты, чтобы меня сегодня поймал на улице какой-нибудь грабитель или маньяк, правда?
– Если ты воображаешь, будто меня это может впечатлить, то сильно ошибаешься.
– Так уж и нисколько не впечатлит? Не верю. Ты всё же не до такой степени бессердечный, хоть и порядочный дундук. Я тебе не совсем безразлична, я знаю.
– Ничего ты не знаешь.
– Нет, знаю, знаю!
Он насмешливо-презрительно хмыкнул. Помедлил несколько секунд и, отведя взгляд в сторону, проговорил:
– Может, и так. А может, и нет. В сущности, какая разница, что ты обо мне думаешь.
– Ладно, давай не будем ссориться, Андрюша, – она выдавила из себя неуверенную улыбку. – Ну что поделать, если у меня такая натура увлекающаяся. Между прочим, и тобой ведь я увлеклась не в меру. Сама не думала, что так могу.
– Вспомнила бабушка, как была девушкой.
– Может, хватит ехидничать?
Ему было зябко из-за веявшего снизу сквозняка, да и – мало ли: вдруг кто-нибудь, невзирая на поздний час, станет подниматься по лестнице и увидит его, босого, неглиже… Не хотелось попасть в дурацкое положение. Поэтому надо было что-то решать. Прогнать Ксану или впустить её в квартиру. А она, точно угадав его мысли, спросила:
– И долго ещё ты намерен держать меня на пороге?
Простая, как три копейки.
Надо было сказать ей: «Что ты прицепилась