гибнут довольно часто, гибнут в других странах – но почему-то никто не пытается в каждом из этих случаев обвинить правительство». Смерть Политковской сделала свое дело, и на одно высказывание Шредера был не один десяток противоположных.
Таким образом, из чеченской версии появилась версия о том, что эта провокация направлена именно на дискредитацию главы государства и руководства Чечни одновременно.
К тому же всплыла информация, что живущий в Лондоне Александр Литвиненко вспомнил: Политковской «лично грозил» сам Президент России, причем делал это через Ирину Хакамаду, которая отвергла обвинение, заявив, что уже три года не была в Кремле и не общалась ни с кем из первых лиц государства.
Сбоку припеку было и предположение о причастности к убийству журналистки сотрудников Нижневартовского ОМОНа. Поскольку один из них после публикации Политковской был осужден за похищение человека и убийство в Чечне.
Потом всплыла версия с так называемым списком врагов русского народа. Там Политковская была обозначена как «агент западных спецслужб». Савелий стал изучать список, дабы найти параллели между Политковской, ее деятельностью и иными фигурантами списка, как вдруг ночью ему позвонили домой. Голос с кавказским акцентом спросил.
– Это товарищ Злоба?
Савелия бросило в жар. И он долгое время не мог вымолвить ни слова.
– Ви почему молчите, – сказал тот же голос, – ви меня слышите?
– Да, – выдавил, наконец, из себя Савелий.
– Это «Сталин» говорит, – произнесли на другом конце провода, – товарищ Злоба, с такой фамилией, как ваша, вам не стоит заниматься тем, чем ви занимаетесь.
– Почему? – вдруг спросил Савелий.
– Потому, что это для вас может плохо кончиться.
– А?..
– Я все сказал, – произнес голос, и в трубке раздались короткие гудки.
Неделю после этого звонка Савелий оглядывался на улице. Расследование он бросил, и только схемы по-прежнему сидели в голове и в определенной мере не давали ему покоя.
Савелий стал думать, что ему делать дальше. И вдруг, как метеор на чистом августовском небе, мелькнуло – Одесса: именно туда после распределения уехал его одногруппник Юра Краморенко.
И все как-то сразу сложилось. Уровень криминала там нисколько не ниже, и если подойти с умом, то можно найти не менее забойный объект для исследования и описания и не обратить на себя лишнего внимания. И опыт работы в Москве пригодиться: в Одессу не надо ехать для расследования, туда нужно ехать, чтобы описать одесситов. А это не должно вызвать подозрений.
Телефон Краморенко он нашел быстро. Позвонил, тот даже обрадовался звонку.
– Ты в какой журналистике? – спросил Савелий после приветствий и слов вежливости.
– В украинской, – ответил Краморенко.
– Да, нет, Юра, – я имел в виду, – бумажной или электронной?
– Савелий, – был ответ, – я в рекламной журналистике. Тут один мужичок в