то, что делает принцесса там, увы, не получится. Это не наша юрисдикция.
– Вот именно, – кивнул герцог и обернулся, – не наша.
– Но в Родберри с ней ничего дурного не может случиться, да и поехала она не одна, а с эскортом.
– Теоретически, конечно, ты прав, – стараясь выглядеть расслабленным, ответил Ландешот, делая шаги до своего кресла, в которое он сразу опустился и вытянул ноги. – Если не знать одного крохотного нюанса…
Джаспер недоверчиво покосился на начальника охраны, но всё же произнёс свои подозрения вслух:
– Милорд, Вы снова ревнуете?
Ландешот наклонился, поставив локоть на стол и подняв указательный палец.
– Поверь мне, Джас, в этом случае я ревную не безосновательно.
Едва барон Лот покинул «Шоколад», туда приехала Мелани.
– Брат, что случилось? – шагнув в комнату, которую Дважды герцог занимал сегодня для важных переговоров, спросила графиня так обеспокоенно, что Райт понял: переборщил с секретностью.
– Ничего, Мэл, – подходя к сестре и беря её за руку, ответил мужчина. – У меня к тебе есть несколько вопросов, ответы на которые не должны раздаваться в стенах королевского дворца.
Усадив девушку на софу, страж устроился напротив неё, оседлав стул, и приступил к делу:
– Я обещал, что не буду журить тебя за двухмесячное отсутствие, обещал, что не вскрою истины никому. Обещание я сдержу. Но мне нужна информация о графе, которую можешь знать только ты, потому что никто более не успел настолько сблизиться с Генуэзским.
Девушка опустила взор.
– Что ты хочешь знать?
– Какие документы ожидал наместник от короля? Намерен ли он подписывать брачный договор и откуда знает о моих чувствах к принцессе?
Мелани вскинула взгляд на брата.
– Да-да, дорогая, я знаю это всё, но мне непонятно, кто осведомитель наместника, – с едва заметной иронией произнёс Красный Джон. – Пока у меня лишь один человек под подозрением, и я желаю услышать его версию.
Графиня Кендбер поняла, что придётся рассказать всё, как было.
День двадцатый, 20 июля
Ровно неделю Анна Фишер звалась при дворе баронессой фон Хафнер. После венчания стареющий супруг, больной подагрой и ревматизмом, был отправлен домой, в свой старый замок, а его молодая жена, ставшая дамой при дворе короля, наслаждалась свободной жизнью.
Белокурая Кэтрин Бланш широко распахнутыми глазками смотрела на подругу, словно на богиню. Эмели Роуз, опустив изогнутые тёмные ресницы, завистливо слушала их разговор. Новобрачная произносила слова отрешённо и холодно, слегка свысока, чем напоминала манеру разговаривать маркизы Линкольн в девичестве:
– Мне нравится моё положение. Старик скоро умрёт, и я сделаюсь свободной. Захочу – выйду замуж вторично, а не захочу – останусь вдовствующей баронессой.
– Как быстро тебе удалось устроить своё счастье!
– Да, большего счастья, чем быть замужем и не видеть старого мужа, и придумать сложно, – усмехнулась гордячка.
– Научи