паренек о ней упомянул, Олдред решил, что она много для него значила.
– Викинг швырнул ее на землю прямо перед тем, как я его ударил. Она стукнулась головой о каменный порог. Я не успел ее спасти. Она умерла. – Такие очаровательные, карие глаза Эдгара наполнились слезами.
– Как ее звали?
– Сунгифу, – прошептал юноша.
– Я помолюсь за ее душу.
– Спасибо.
Похоже, Эдгар любил эту Сунгифу. Бедняга. Наряду с состраданием Олдред почувствовал изрядное облегчение: мальчик, настолько сильно влюбленный в женщину, вряд ли мог грешить с другим мужчиной. Сам он еще мог поддаться соблазну, но Эдгар не из таких, можно не беспокоиться.
Веснушчатый Эдбальд не унимался:
– Настоятель ненавидит Эдгара.
– Почему? – удивился Олдред.
– Я посмел с ним спорить, – объяснил Эдгар.
– Полагаю, ты взял верх, и это его окончательно рассердило.
– Он утверждал, что сейчас идет девятьсот девяносто седьмой год, значит, Иисусу исполнилось девятьсот девяносто семь лет. Я возразил, что Иисус родился в первый год, а потому его первый день рождения случился во втором году. Выходит, в следующее Рождество ему исполнится девятьсот девяносто шесть лет. Все просто. Но Дегберт назвал меня высокомерным щенком.
Олдред рассмеялся:
– Да, Дегберт ошибся, но такую ошибку делают многие.
– Со священниками не спорят, даже если они неправы, – неодобрительно заметила Милдред.
– Особенно когда они неправы. – Олдред поднялся с земли. – Темнеет. Мне лучше вернуться в монастырь, пока еще светло, не то я оступлюсь и упаду в реку. Что ж, было приятно познакомиться.
Он попрощался и двинулся обратно в деревню. Все-таки до чего приятно встретить дружелюбных людей в этом глухом местечке.
Заночевать Олдред намеревался в монастыре. Он зашел в таверну, забрал свой короб и седельную суму. Вежливо кивнул Дренгу, но разговор не поддержал, и повел Дисмаса на холм.
Его путь пролегал мимо небольшого домика на просторном участке. Дверь, как обычно в это время года, была открыта, и Олдред заглянул внутрь. У окна сидела толстая женщина лет сорока с куском кожи на коленях, тачая башмак. Ощутив чужой взгляд, она вскинула голову.
– Ты кто?
– Олдред, монах аббатства в Ширинге, ищу настоятеля Дегберта.
– Дом Дегберта Лысого по другую сторону от церкви.
– Как тебя зовут, женщина?
– Я Беббе.
Подобно таверне, ее дом содержал признаки благополучия – в частности, ящик для хранения сыра, короб с кисейными стенками, пропускавшими воздух, но преграждавшими путь мышам. На столе стояла деревянная кружка, рядом маленький глиняный кувшин, вполне подходящий для вина. На крючке, вбитом в стену, висело тяжелое шерстяное одеяло.
– Ваша деревушка кажется зажиточной, – сказал Олдред.
– Это только кажется. – Беббе фыркнула, помолчала немного и добавила: – Хотя монастырь нас не забывает, делится своим богатством.
– А откуда богатство у монастыря?
– Какой ты любопытный, право слово!