с противником не предполагалось. Он выразил неудовольствие. «Немного отдохните», – ответило высокое начальство, но он подозревал, что слова эти следовало истолковать так: «Дай кому-нибудь другому попробовать себя». Он предвидел, что его карьера и жизнь канут в благопристойный маразм. В отчаянии он нажал на все рычаги, пустил в ход все остававшееся влияние. Любой ценой он тщился вырваться из арьергарда, куда его засунули. Он же боевой адмирал, а не снабженец в мундире!
В результате интриг, достойных двора средневековой Византии, Эсплендадоре умудрился получить под начало эту экспедицию на Клаксон, идея которой родилась в высших сферах Альянса… возможно, после того, как кто-то накурился чего-то забористого. Эсплендадоре несколько сомневался в здравости этого плана. Успех зависел от того, удастся ли сохранить тайну базы на Клаксоне от халиан и внезапно нанести им один колоссальный сокрушительный удар, так чтобы они уже не оправились.
Ну, бесспорно, прекрасная мечта. Штатские были мастаки претворять такие мечты в планы, которые сулили ошеломляющие перемены при условии, что они будут осуществлены с помощью хитрости и с минимальными затратами стратегических ресурсов. Исподтишка, втайне – вот так политики представляли себе войну. Но каким образом халиане умудрятся остаться в неведении, когда у них такая уйма шпионов и сторонников? Сколько времени ему потребуется для подготовки и нанесения удара? Месяц? Полгода? Заранее невозможно определить, какой срок у него в распоряжении. Совершенно очевидно, что шансы скрыть план от халиан тем выше, чем быстрее будет построена база.
Вот это-то Эсплендадоре и намеревался осуществить. Нанести один сокрушительный удар во имя человечества – один великий и, вероятно, последний удар в его жизни.
На следующий день я вышла на работу в продовольственный отдел службы снабжения Флота. Я узнала, насколько сложны процедуры, без которых невозможно накормить почти семь тысяч гражданских рабочих и неведомое число военнослужащих – по моим прикидкам, не меньше пяти тысяч, считая и несколько сотен космических десантников, которых мы видели редко, так как у них был собственный лагерь в нескольких милях от нашего. Короче говоря, около десяти тысяч человек, если не больше, требовалось насыщать трижды в день, обеспечивая некоторое разнообразие, несмотря на то что мы жили на планете, где до нашего прибытия не росли никакие злаки или корнеплоды, съедобные для людей.
И вот утром моего первого рабочего дня я отправилась в долину по хорошо утрамбованной тропе, которая вела в подсобное хозяйство. Оно располагалось уже в самой долине и состояло из длинных низких строений со стеклянными крышами – теплиц, совсем таких, как на моей родной планете. В небольшом здании находилась энергетическая подстанция. Там уже велись эксперименты с почвой и гидропоникой. Руководил ими доктор Джон Эдвардсон, человек не первой молодости и женатый, и он показал мне свои владения.
Я с интересом