своим желтым глазом, а на его физиономии замерла гримаса обиженного ребенка, которого никому не удастся утешить. Теперь, когда ножа в ране не было, разница между блестящим оком и пустой глазницей казалась еще более заметной.
– Товарищ, по здравом размышлении, ты первый мире кривой гриб, – сказал Хик-Хик.
И поплотнее укутался одеялами, посмеиваясь своей шутке и попердывая.
– Кривой, кривой, кривой гриб! – звучал из-под шкур его глуховатый голос.
Обильный снегопад ознаменовал приход зимы. Снег шел днем и ночью, без перерыва, без остановки. Делать Хик-Хику было нечего: только открывать дверь в кауну два-три раза в день, чтобы ее не завалил сугроб. Он выходил наружу, делал несколько взмахов лопатой и поскорее возвращался назад в пещеру.
Вся жизнь гриба ограничивалась его постоянным присутствием, он казался гигантским рачком, прилипшим к стене. Он не дышал: в продолговатом цилиндрическом теле не было подобия легких, и вдохи и выдохи не изменяли неподвижность его груди. Больше всего неприятностей доставлял глаз, желтое недреманное око, постоянно следовавшее за Хик-Хиком. Оно не пропускало ни единой детали, следя за человеком день и ночь. Веки у чудовища отсутствовали, и от этого взгляд напоминал замершую на небе молнию. В тесной пещере выпуклой голове гриба достаточно было повернуться всего на пару градусов, чтобы ни на мгновение не упускать человека из виду. Монстр не смыкал глаз ни на минуту – после трех проведенных в его компании ночей у Хик-Хика не осталось никаких сомнений. Но если гриб не спал, не ел и не пил, то сам он ел, пил, курил и справлял нужду под бдительным присмотром чудовища. В этом было что-то унизительное: все мельчайшие подробности человеческой физиологии, все тайны его организма подвергались непрерывному наблюдению чудовища с гримасой хнычущего ребенка на физиономии.
На четвертый день Хик-Хику осточертело присутствие кривого гриба с его недреманным оком, его молчание, его бессмысленное непрерывное наблюдение. Он решил действовать: вложил лопату в ручищи гриба, в сотни его длинных пальцев, и сказал:
– Если хочешь разделять со мной жилище, ты должен и работать наравне со мной. С сегодняшнего дня будешь разгребать снег у двери. Я не потерплю в моей пещере буржуев. – И прикрикнул: – Ты меня понял или нет?
Но гриб глядел на него молча, на его лице застыло все то же обиженное выражение. Это разозлило Хик-Хика. Он попытался втолковывать монстру, что расчищать проход в пещеру отвечает интересам обоих, иначе их завалит снег. Распекая гриб, хозяин пещеры столько раз повторил: «Кривой, чертов кривой!» – что под конец стал называть его просто «Кривой».
Хик-Хик смекнул, что, вероятно, Кривому нужно не пространное объяснение, а практический пример, и вывел его наружу. Там он присел на корточки в своем черном пальто и черном котелке и принялся разгребать снег руками, приговаривая:
– Вот так, делай так!
Потом стукнул монстра по бедрам или, по крайней мере, по тому месту, где у людей бывают бедра,