говорит эта карга? Я ничего не слышу, – один из них сдернул с Сониной головы платок, скрывавший ее от них.
И аж присвистнул, увидев ее.
– Оооо! Надо же! И где ты пряталась? А? Иди сюда, синеглазка.
Дальше все было слишком быстро и страшно для понимания. Вожак выдернул Соню с телеги и посадил на своего коня, крепко обхватив за пояс. А другой точно так же выдернул мальчишку, схватив его за шкирку, как кутенка. Нол взвизгнул:
– Мама! – и заплакал.
Она стала вырваться, но жесткая рука на ее талии сдавила так, что стало трудно дышать, а у самого уха раздался шепот:
– Тихо-тихо. Не хочешь, чтобы пацану перезали глотку? Тогда пусть замолчит.
Ребенок. Его жизнь. Ее лишили даже возможности сопротивляться, пусть это и бессмысленно. Будь она одна, дралась бы, царапалась, вынудила бы ее убить, но не сдалась. А впрочем…
Когда смысл сказанного дошел до Сони, она смогла выдавить:
– Нол, прошу тебя, не плачь. Молчи, Нол. Умоляю, молчи, что бы ни случилось.
Ребенок сразу замолчал, уставившись на нее расширенными от ужаса глазенками. Слезы катились по его щечкам, но больше мальчик не издал ни звука. Он смотрел на Соню так, словно знал, что именно должно произойти. И это знание в глазах ребенка было ужасно.
А вот разбойники заметно оживились. Это специфическое мужское предвкушение забавы читалось в них. В том, как заметно прибрели тягучую сексуальную хрипотцу их голоса, в том, как неосознанно подались ближе. А вожак продолжал с интересом разглядывать.
– Где ты пряталась? Такая красотка… ммм?
Разбойники заржали. А Соня затряслась, понимая, насколько она бессильна в данной ситуации. Мужчина говорил совсем негромко, но его низкий голос отдавался ужасом в ее душе.
Внезапно он пришпорил коня, держа одной рукой поводья, а другая в это время сжала ее грудь через одежду. Помяв, словно попробовав, он перешел к другой груди и пророкотал ей в ухо:
– Не дергайся. Будь умницей и обслужи. И может быть, я оставлю тебя себе.
– Эй, Харт, а нам? – зашумели остальные.
– Ладно, черт с вами, но я буду первый, – проговорил так, будто одаривал великой честью.
Ехать пришлось недолго, оказалось, временный лагерь разбойников был совсем рядом. За то короткое время Соня сто раз успела проклясть себя, что потащилась по этой дороге.
Но и оставаться там в деревне среди трупов она не могла!
Ей, городскому жителю, надо было к людям. Есть же тут города? Если есть люди, значит, есть и города.
Но теперь это все неважно. Теперь ее куда-то тащат, где, скорее всего, изнасилуют всем скопом.
Господи… не со мной это. Не со мной.
Жесткая рука между тем продолжала шарить по ее телу, забираясь под одежду. Соня инстинктивно вцепилась в нее ногтями. Но разбойник только притиснул к себе покрепче и рассмеялся.
В лагере было довольно людно. Еще человек двадцать разбойников, а в стороне виднелись деревянные клетки на телегах. Клетки были полны, в них сидели люди. Еще несколько подвод, доверху груженных награбленным.
На