голос прежний, взгляд преданный. – Меня пугает твоя, возникшая вдруг, отчужденность.
– Ее не было до сего момента.
– Была! Неужели ты не заметила?
– Нет.
– Мы даже спим отдельно.
– Я тебя не гнала.
– Зато сама ушла среди ночи. Не мог же я и вторую ночь позволить тебе мучатся на диване.
– Не ушла! Ты не оставил мне места!
– Я?
– Именно!
– В каком смысле?
– В прямом.
– Но ты же могла меня разбудить или подвинуть, в крайнем случае.
– Я не могу будить спящего.
– Прости. – я не ответила. – Васса, прости! Я ослеплен любовью к тебе от этого и все эти глупости. Пожалуйста!
– Хорошо, я дам нам еще один шанс. Но запомни, если ты еще раз позволишь изображать из себя рабовладельца, я исчезну раз и навсегда.
Примирение было горячим, следующий день я таяла от его внимания и уже ругала себя, мол, это я разбалованная эгоистка. Последующие дни были не менее лагидными. Он готовил завтрак, вечерний чай, с чем-то сладким, исчезая всего на немного, чтобы привезти мне сюрприз и желаемую вкусность. А еще через несколько дней я поняла, мои воспоминания о вчера разнятся с календарем на сутки. Когда Валера был рядом, я не задумывалась ни о чем, когда же оставалась одна, в голове всплывали смутные воспоминания – его лицо, лицо его отца. Странный шум в голове и непривычное пресыщение близостью. Причем смутно предполагая или вернее сказать, туман в моей голове, не давал ясной картинки и чувств, которые в глубине меня наслаивались, подсказывая о совершенно разных людях, моего окружения. Слабые запахи, всплывающие слова, шепотом, сказанные мне в ухо. Да и кожа покрывалась мурашками, когда я старалась хоть что-то припомнить.
– Звонил отец! – услышала я голос Валерки и вздрогнула. Я не понимала отвращения, пробуждающегося во мне при упоминании его имени. – Родители завтра улетают! Просили проводить, чтобы взглянуть на тебя еще хотя бы раз.
– Я не выставочный экспонат! – пробурчала я, пытаясь подняться.
– Ты еще в кровати! – Валерка возник неожиданно, и мой подъем отложился.
Проводили и тут же, заглянув в квартиру на пол часика, лишь собрать чемодан, умчались к морю. Великолепная неделя. Ни поминания об его родителях, ни колыхания моих чувств к отвращению, ни странных воспоминаний о чем-то потерянном в глубинах памяти. Ни капли моих былых подозрений на скудность души Валеры. Домой вернулись счастливые и влюбленные.
– Что это?! – вопрос Валерки, наполненный грубостью, взлетел к потолку.
Я выглянула из спальни, держа в руках вещи, разбирая их после отдыха, в полном недоумении:
– Ты о чем? Я, вроде как, с тобой была… – начала и замолчала.
Валерка стоял у тумбочки и держал в руках конверт. Тот самый конверт, где лежало сообщение о моей аспирантуре, про которое я уже и забыла.
– Что это?! – повторил он, серея лицом.
– Письмо! – ответила я, приблизилась, забрала, сложила и положила