мне становилось все тяжелее.
Не переставая бежать между рельсами и стрелять в бандитов, чтобы замедлить их, я запрыгнул на ступеньку последнего вагона и обнаружил, что патронов осталось всего на одну перезарядку.
– Брандт, мы все равно доберемся до тебя! – завопил одноглазый бандит, бегущий за мной по черным блестящим крышам состава. – До тебя, Себастьяна и Виктора!
Поезд разогнался, сильный ветер трепал мои волосы, скользил по разгоряченному лицу и пробирался под одежду. Гнев от потери любимого головного убора и глупости мисс Дю Пьен затмил мой разум. Решив наказать преследователей, я остановился и повернулся к ним лицом к лицу, вытаскивая из зонта рукоять с клинком в основании.
– Отрежем ему голову, Стив, – запыхавшись сказал юноша, – законсервируем и отправим Томасу в штаб-квартиру.
– Итан, ты же вроде перестал работать с бобби, – прокручивая в руке кукри, громко произнес мужчина с перевязанным глазом. – Молодец! Когда у человека появляются сомнения в тех, кто его должен защищать, то он всегда встает на скользкую дорожку.
– Черт побери, комплимент от инвалида, – ответил я, закатив глаза, – что может быть хуже?
Второй бандит вдруг закричал и свирепо набросился на меня с ножом. Я успел увернуться, порезав его бок клинком, и пока он отвлекся на увечье, в бой ворвался одноглазый мужчина.
Он выбил клинок у меня из рук, схватил за лацканы пальто, резко притянул к себе и ударил головой в лоб, наверняка считая, что тем самым лишит меня сознания.
– Плохо целуешься, – простонал я, схватившись за виски. – Потренируйся на баранах!
Бандит взял меня за грудки и приподнял, намереваясь скинуть с вагона.
– Бесславный конец для паршивого пса, – сказал он, улыбаясь злее прежнего.
Я со всей силы ударил ногой под его колено, повалил на спину, вытащил из своей набедренной сумки нож, всадил ему в горло, столкнул мертвое тело с крыши и сразу же получил мощный толчок сбоку.
Упав и разбив нос до крови, а затем перевернувшись, я инстинктивно закрылся одной рукой и пополз назад.
Стоя на не твердых ногах и заряжая пустой барабан, надо мной нависал первый раненый бандит, прижимающий локоть к глубокой ране на боку.
– Брандт, ты же знаешь, каково это – быть угнетенным и каково это – испытывать поражения на каждом шагу, – срываясь на крик и прицеливаясь, говорил мужчина. – Почему ты не хочешь работать с синдикатами? Почему до сих пор борешься с нами?
– Потому что больше некому! – сквозь ветер взревел я, всадив в него все пули из револьвера.
Успев нажать на спусковой крючок кольта, бандит замертво упал на крышу и умер в страшных судорогах.
Я кое-как встал, отхаркнул кровью, собрал зонт, спустился в тамбур, зажимая нос платком, и, не доходя до середины коридора вагона, обратил внимание на солнечный свет в окнах, ставший слишком ярким.
Подурнело. Стук от колес поезда сменился нарастающим плотным гулом, ноги начали заплетаться. Чтобы не упасть, я вцепился рукой