ожидание лишь подогревало интерес.
Наконец, рано утром – леди Джорджианна только-только изволила встать с постели – доставили конверт, в котором на листе угольно-черной, жесткой бумаги было начертано: «Каверли-стрит, 7. В 15-30. Извольте быть конфиденциально».
От бумаги тянуло крепким табаком, а на конверте виднелось жирное пятно.
– Отвратительно, – сказала леди Фэйр левретке, и та сонно гавкнула, соглашаясь.
Остаток дня пошел в приготовлениях, выборе наряда, приличествующего такому случаю, и сомнениях, которые леди Фэйр могла высказать разве что собаке. К чести лорда Фэйра, он весьма удобно отсутствовал, а следовательно не мог докучать вопросами и своими глупыми фантазиями, но крест Джорджианна все-таки взяла.
– Мы не станем ссориться по пустякам, – сказала она, подхватывая собачку. – Мы хотим помириться.
Левретка зевнула и беспрекословно улеглась в сумочке, поверх мешочка с крестом.
Ровно в три часа пополудни легкий экипаж показался на углу Норд-Гарден и Каверли-Стрит, чтобы тут же исчезнуть на одной из улиц, одинаково грязноватых и неуютных.
Здесь тесно жались друг к другу серые дома с узкими фасадами и крохотными окнами, часть из которых была заложена кирпичом; оставшиеся слабо поблескивали на весеннем солнце, рассыпая по мостовой крупу из мелких солнечных зайчиков.
– Вы уверены, что это здесь? – поинтересовалась миссис Фэйр, когда экипаж остановился у двухэтажного особняка. Он выглядел не то, чтобы бедно, скорее неряшливо. Некогда нарядный карминный цвет поблек и покрылся полосами сажи; колонны под весом портика словно бы просели и раздались в талии, ступеньки покрылись сеткой трещин, а на решетках, защищавших окна, издали виднелись пятна ржавчины.
Но адрес был верен.
Леди Фэйр решительно взошла по лестнице и уже коснулась на редкость отвратного с виду дверного молотка, когда раздался хрустальный звон. Дверь распахнулась, и на пороге возник карлик в клетчатом шутовском наряде. Голову его украшал алый колпак с бубенцами, а в руке виднелся золотой скипетр.
– Еще одна леди! – издевательским тоном возвестил он, ударяя скипетром о косяк двери. Снова зазвенело. Леди Фэйр показалось, будто звенит не в доме, а у нее в голове, и так надсадно, гаденько, вызывая этим звоном мигрень.
– Добро пожаловать, леди, – карлик изогнулся в поклоне и, содрав колпак, мазнул им по полу. – Добро пожаловать! Вас ждут… ждут…
Он шел впереди, то ковыляя еле-еле, то вдруг пускаясь в пляс. И вальсируя, уродец разом терял хромоту и неуклюжесть, обретая на долю мгновенья печальное очарование. Даже колокольчики, которыми был расшит его костюм, звенели вполне мелодично.
Но вот он спотыкался, отряхивался и вновь преображался. Крохотное личико кривилось, ручонки сжимались, а препакостный голосок принимался причитать:
– Ах, леди, леди, куда вы идете? Звери кругом! Точно звери! Куда ни плюнь. Хотите туда плюньте, хотите сюда… ни в чем себе не отказывайте, леди!
А дом был бесконечен.