свечки на книжной полке над кроватью, когда Катрин выходит из душа, мокрая и ещё дышащая парами свежести. На ней моё полотенце, обёрнутое вокруг талии, грудь обнажена. Капли воды на её бледной коже подобно жемчужинам приятно мерцают в свете свечей. Мокрые волосы гладко зализаны назад. Макияж смыт, и теперь я вижу её натуральную красоту. Довольно приятное зрелище перед сном. Но, как обычно, спать мы отправимся ещё не скоро. Мы выходим на балкон, Катрин накидывает одну из моих рубашек на свои плечи, чтоб не сверкать голой грудью. Ночной воздух становится заметно холодней и с каждым даже слабым порывом ветра можно уловить запах приближающейся осени. Улицы ещё не совсем опустели, но те, кого в дороге застали сумерки, спешат скорее оказаться в безопасности стен своих квартир-убежищ. По окрестностям разносится качающая басами ритмичная музыка в стили хип-хоп и громкие голоса потерявшейся молодежи. В соседнем доме в некоторых окнах ещё горит свет, и мы с Катрин рассматриваем обстановку чужих квартир, наблюдаем за их обитателями, придумываем бытовые сюжеты, по которым они до сих пор не спят и смеёмся над любой глупостью. Порой мне хочется, чтобы такие моменты никогда не кончались. Сейчас мне легко и спокойно. Я не думаю о работе и об отсутствии денег. Стараюсь не думать о завтрашнем дне.
– Я давно хотела обсудить с тобой одну вещь, – она будто долго не решалась начать этот разговор. – Есть у меня одна идея.
– Давай, выкладывай, – говорю, – что за идея?
Она выдерживает театральную паузу и продолжает:
– Помнишь, когда мы были ещё детьми, наши родители мечтали, что мы поженимся?
Странно, что она вспомнила об этом именно сейчас. Это было так давно, я уже успел отнести это к разряду детских страшилок, которыми нас пугают заботливые родители и которые ничего не значат во взрослой жизни.
– Помню. И что дальше?
Она загадочно улыбается и смотрит мне прямо в глаза.
– Ты не догадываешься?
– Понятия не имею, о чём ты, – притворяюсь я.
Внутренне напрягаюсь. Всегда напрягаюсь, когда девушки именно так строят начало диалога. Кажется, я начинаю догадываться, к чему она клонит.
– Сколько лет с тех пор прошло? Лет двадцать?
– Да больше, – с уверенностью говорю я, – наверное, больше. Я помню, как наши семьи познакомились, когда вы переехали из Германии. Лет десять родители нам пророчили, что мы поженимся.
– Да, это обычное дело.
– Это так дебильно тогда звучало и всегда меня раздражало.
– Да? Почему?
– Потому, что все те десять лет меня раздражала ты.
– Сука ты, – говорит Катрин и заходится смехом.
Мы закуривает ещё по сигарете.
– М-да, – говорит она, – но с тех пор вот как всё изменилось. Я вот изменилась.
– А я?
– Не знаю, – неуверенно говорит она. – Я к тому, что уже не должна тебя бесить.
– Не бесишь, не бесишь, успокойся. Продолжай.
Надо сокращать такие лирические отступления.
– Да, я вот