осыпаются, осыпаются, осыпаются. Обвал всей конструкции Джомолунгмы открывает скрытое под странным рисом основание – белое, белее рисовых зёрен, человеческое лицо. Глаза закрыты, губы потеряли свой прижизненный сок. Лицо страдальца, экспонат высшего учебного медицинского учреждения, пособие для изучения. С головы его срезали ровно по линии верхней части лба. Волос нет, а юные мягкие черты указывают, что лицо принадлежало девочке. Шок от увиденного парадоксальным образом заставляет мозг работать на повышенных оборотах. Я понимаю, что это, мать его, за рис! Оттолкнувшись от стойки, роняя стул, вскакиваю с места. Блюдо с адским блюдом переворачивается, разбрасывая вокруг крупные зёрна псевдориса.
– Гнида! Ты что нам подсунул?!
Валя сидит с набитым ртом, выпучив глаза, смотрит на меня. Мои действия, мои слова ему не понятны. Повар же всё понимает. Пожав плечами, он, словно угадав мои мысли, кивая моей прозорливости, говорит:
– Яйца хищных клопов. Да-да. Деликатес. Твоему другу понравился.
Пришла очередь Валька прыгать горным козлом от негодования, а пуще – от отвращения. Он отхаркивает яйца насекомых, залезает в рот пальцами, скоблит ногтями язык, отплёвывается. Рыгает. Покраснев от прилива крови к голове, вызванного предрвотным кашлем, Валя смахивает со стойки блюдо с животным рисом. Он старался не дотрагиваться до его содержимого, запуская деликатес в суку повара. На него, директора-администратора гриля, попадают брызги. Увидев, что его бросок лишь отчасти достиг цели, Валя, продолжая бесноваться, выкрикивает:
– Пошёл ты! Пошёл! – На большее его утопающей в адреналине фантазии не хватает.
– Заплатить за угощение вам всё же придётся, – говорит, как угрожает, повар. Идёт к нам.
– Сам жри своих червей. – Мне не по себе, хоть я и не ел яиц клопов. – Денег захотел за такую подставу. Молись, чтобы морда цела осталась.
– А кто говорит о деньгах? – Повар, кажется, искренне удивлён. – По триста граммов крови с каждого – ваша плата за мой ужин!! – В конце он уже орёт. "Ужин" он выкрикивает, будто взрыкивает тигр-людоед. Закончив со словами, он, отцепив от пояса длинный кухонный нож, вскакивает на стойку, а с неё прыгает на моего друга.
Валёк, продолжая отрыгивать, пуская длинные нити слюней, всё же успевает среагировать, принять в объятья сатанинского повара-директора. Повар оказывается сверху, угрожая горлу ножом, он жмёт на рукоятку двумя руками. Валя, по-прежнему утопая в тягучих слюнях, пуская пузыри, обхватив его запястья ладонями, удерживает повара-директора на расстоянии. Долго он так не протянет. Нет, я не колебался и секунды, просто всё происходило настолько стремительно, что невольно чувствовал себя медлительным остолопом. Барный стул в руки, размах, удар по загривку, повар в ауте.
Бежали мы от этого "Гриля «Жадина»" тёмными улицами, ещё более мрачными переулками, перебегая пустынные дворы, дороги, площади, пока не наткнулись на островок жизни. Там, где раньше в чащобе жилых домов пряталась «Пятёрочка», теперь сиял лимонными леденцами дом в три этажа. Над входом висела неоновая надпись, относительно проясняющая назначение этого здания, – "Театр Пьяного Вульгария".