а ещё он из тех, кто за словом в карман не полезет. В её жизни уже есть такой мужчина – её отец, и поэтому Элизабет знала, что за всей этой серьёзностью может скрываться доброта, милосердие, нежность, внимание и забота.
А ещё она заметила его хладнокровие: мужчина на редкость спокоен, хотя после таких нападок ему следовало бы разозлиться и проучить девчонку.
– Кто он? Почему ты хотела избавиться от него? – не обращая внимания на её претензии, спросил Джон.
– А тебе-то что? – она продолжала быть колкой на язык и понимала, что сейчас спугнёт его… Но, как же ей этого не хотелось.
– Ну надо же! Любимая, ты меня втянула в этот треугольник, поэтому, я думаю, имею право узнать детали твоего спектакля.
От ласкового слова «любимая», произнесённого им, Элизабет почувствовала приятную эйфорию внутри. Впервые ей было приятно услышать такие слова в свой адрес. Но эйфория быстро прошла, когда она осознала, из чьих уст это было сказано и что это были просто пустые слова.
– Я тебе не любимая… – пробурчала она.
– Четыре дня тебе придётся быть моей любимой, – заметил он.
– Что? – возмутилась Бет.
– Дорогая, если ты обратила внимание, мы находимся посреди океана на пароходе, где также находится твой ухажёр Том, и нам ещё четыре дня плыть. И что-то мне подсказывает, что ещё не один раз нам придётся с ним столкнуться. И раз ты начала эту игру, будем её продолжать.
Элизабет стояла с открытым ртом. Она хотела возразить, но он снова не позволял ей этого. Но ей нравилось это, ей нравилось, что он не сюсюкается с ней, как это делают её обычные кавалеры. Возможно, это потому, что она не привлекает его. Но такие мысли расстраивали Бет. Это даже било по её самолюбию, ведь она привыкла к ажиотажу вокруг своей персоны, хоть и не любила отказывать поклонникам, видя в их глазах разочарование. От этого она чувствовала себя подавленной. Элизабет на мгновение даже восхитилась новым знакомым: ещё ни один мужчина не позволял себе такого тона с ней, кроме отца, конечно. Но это только на мгновение.
«Но это не отец, и он должен знать меру». Девушка была в замешательстве: с одной стороны, такое поведение неприемлемо, от этого возникала злость, но с другой стороны – почему-то притягивало. Сначала она не могла понять, почему стоит и выслушивает его? Почему не развернётся и не уйдёт? Что так тянет её к этому хаму? Но потом поняла – голос. Его голос был так приятен для её ушей, так знаком, она стояла и вспоминала, где могла слышать его раньше, а потом трясла головой, понимая, что с ним она точно не знакома, такого хама она бы запомнила однозначно.
– Ты слышишь меня?
Перед лицом Бет мелькала рука хама, который при этом ещё и щёлкал пальцами. Но это уже перебор! Она оттолкнула его руку от своего лица и поспешила удалиться, но Джон остановил её, схватив за руку.
– Ты что, позволяешь себе? – Элизабет была ошарашена такой дерзостью.
– Прости, если был груб с тобой: это отголоски моей профессии, – произнёс он, сменив свой тон. – Ты не ответила мне.
– Что