нее. Преследует. Вливается в лёгкие. Проникает под кожу, становясь навязчивым.
По спине щекоткой холодок. Тревожной судорогой под лопатками, когда из-за двери доносятся отголоски чужих разговоров. Словно в тумане, я проворачиваю ключ в замке, и звуки, замерев на высокой нетерпеливой ноте, стихают.
– Я дома, – кричу, и вязкая тревожная тишина на миг рассеивается.
Чтобы снова через мгновение опутать коконом. Ручки пакета с покупками врезаются в кожу ладони, оттягиваю вниз руку. Я прислушиваюсь к себе, но кроме безотчётного страха больше ничего не испытываю. И запах. Снова этот запах концентрируется, становится таким сильным, что першит в горле.
Сбрасываю с ног туфли на низком каблучке, удобные и любимые, и иду к кухне, позабыв снять пальто. Оно давит на плечи, но я спешу понять, что так сильно меня насторожило в моей же собственной квартире.
Вернее, в той, что мы вместе с мужем так выгодно снимаем у его дальних родственников, пока не соберём нужную сумму на ипотечный взнос. Когда-то это время обязательно настанет, и тогда у нас будет своя собственная, пусть и очень маленькая, квартира.
Только эти мысли и ожидание чего-то прекрасного в будущем не дают впасть в уныние от жёсткой экономии, в которой приходится жить каждый день. Но это всё лирика. Просто иногда… такое бессилие накатывает.
– Павлик, у нас гос… – окончание фразы комком в горле, а ответ очевиден без всяких вопросов.
– Вы… вы кто? И где Павлик?
Мужчина, слишком высокий и широкоплечий для нашей скромной кухоньки, смотрит на меня, не мигая. Оценивает, что ли, а я делаю шаг назад, в сумрак коридора. Бросаю на пол пакет с покупками – до него нет уже никакого дела.
В последнее время мой тихий и надёжный Павлик стал всё чаще пропадать где-то, а в знакомых у него появились… странные личности. Этот, наверное, один из них, только он совершенно не похож на любого, кто переступал порог нашей квартиры в последние месяцы. Слишком большой и опасный. Взрослый. Серьёзный и хмурый. Чужеродный.
Неосознанно осматриваюсь по сторонам, словно я могла перепутать квартиры и войти в чужую. Нет же, наша. Вон, правее обшарпанная дверь в единственную комнату. Левее – совмещённый санузел, а прямо по курсу – кухня, в которой совершенно незнакомый мне мужчина. Возвышается, ждёт чего-то. Или кого-то? Страшно.
– Вернись, – не окрик, нет. Тихий приказ, но от вибрации голоса живот узлом сводит.
– Павлик, ты в комнате? – кричу и направляюсь вправо.
– Его нет, – равнодушное за спиной, а я так и замираю, не успев распахнуть дверь.
Держусь за ручку, считаю удары сердца, впервые в жизни испытывая такой сильный страх.
А ещё этот запах.
Теперь я точно знаю, кому он принадлежит.
Пытаюсь закричать, но из горла вырывается лишь сдавленный хрип. От страха моё тело свело в сложный узел, и каждая мышца ноет так, что больно дышать. Что вообще происходит? И где Павлик?
– Если будешь умницей и скажешь, где твой муженёк, разойдёмся по-хорошему.
Ой ли?
– Вы сумасшедший? – оборачиваюсь и практически утыкаюсь носом в широкую грудь, затянутую в чёрную футболку с длинными рукавами. – Я полицию вызову. Это частная территория!
– И где ты таких умных слов нахваталась? Частная территория… В американских полицейских сериалах? – короткий смешок как ответ на моё праведное возмущение. – Реальная жизнь иначе устроена.
– Уйдите! Сейчас же! – закусываю щёку до боли. Телефон мой остался в сумке, брошенной у порога, а большой сильный незнакомец вряд ли позволит мне до него добраться без серьёзных потерь. Убьёт чего доброго или изнасилует. И, честное слово, я не знаю, что лучше.
– Уйду, как только ты расскажешь, где твой муж.
– Вам деньги нужны? У меня есть немного. Вы за этим пришли? Грабитель?
– Какая пошлость, – усмехается и снова смотрит на меня тем самым оценивающим взглядом. – У тебя вряд ли есть то, что мне нужно. Хотя…
От этого “хотя” стынет под ложечкой, нутро льдом покрывается. Пальцы дрожат, я сжимаю кулаки, впиваюсь ногтями в ладони, а в голове только одно: “Господи, помоги!”.
– Где твой муж? – чеканит каждое слово, разделяет их увесистыми паузами. – Некрасиво с его стороны так поступать. Он же не маленький. Из-за него серьёзные люди на уши встали, я лично приехал навестить, поговорить по-человечески, а он… некрасиво. Не находишь?
– Я ничего не понимаю! – выкрикиваю, но горло сжимает спазм. Страшно, чёрт его возьми. Этот мужик точно сумасшедший. – Вы всё напутали, ошиблись. Павлик ни на что такое не способен. Давайте я ему позвоню, он обязательно всё расскажет, всё объяснит. Мы обычные, у нас нет никаких дел с… серьёзными людьми. Вы ошиблись, понимаете?
Слова вырываются на волю через силу. Будто кто-то невидимый держит меня за горло железной хваткой, лишает кислорода, но мне отчаянно нужно всё объяснить. Это кажется таким важным – самым значимым сейчас.
– Это недоразумение, – едва слышно,