лишь незаметно улыбались в усы. Не было даже свидетельств, чтобы хоть один из них заговорил с ней.
На козлах находился вернувшийся из имения Егор. Как только здоровье позволило ему нормально передвигаться, этот свихнувшийся на моей охране «охотник» вынудил управляющего отправить его в город. Сегодня он был особенно нарядным. Павел привёз что-то наподобие непромокаемых макинтошей10, болотного цвета, тепло подбитых изнутри. У Егора он был длинный, закрывая даже ноги. Что было очень полезно для возницы. Со спины находился удобный башлык11.
На татарах же красовались слегка удлинённые куртки из такого же материала. Из него же были пошиты их брюки, заправленные в сапоги. Из-за этого группа со стороны воспринималась каким-то военным отрядом. Обновки охране явно нравились, оттого лица их лучились довольством, хотя они и старались придать себе суровый вид.
В связи с отсутствием «бабушки» и «тётушки», которые благополучно были отправлены в Тверь почти две недели назад, мне надлежало везде быть сопровождаемой компаньонкой. Особенно, если я выезжала в свет в обществе Павла Матвеевича.
Накануне званого вечера, с Ольгой вышел небольшой конфуз. Как оказалось, у неё нет пристойного для подобного выхода туалета. При помощи новых жиличек, на поверку оказавшимися умелыми мастерицами, для неё удалось быстро перешить одно из старых платьев Екатерины Петровны. Освежённое новыми контрастными кружевами и лентами, срочно закупленными в лавке, оно выглядело необыкновенно милым. Мои подопечные обещали ей помочь с обновлением гардероба, если та согласится обучать их французскому языку. Посетила мысль, что раньше девушки служили в швейной мастерской, но увидев во мне возможность новой карьеры, еврейская община не преминула этим воспользоваться.
Единственное, с чем я не могла помочь Ольге – украшения. Но, как оказалось, у неё имеется небольшое тоненькое колье, оставшееся от матери, вполне приличествующее образу и подходящее под туалет.
– Ne vous inquiétez pas mademoiselle, (*Не беспокойтесь, мадмуазель) – сказала она, улыбаясь, – для компаньонки и подобное-то не обязательно.
Но мне было приятно, что платье ей понравилось. Ольга всю дорогу в карете невольно поглаживала его, кажется, даже не замечая сего действа.
Зала в доме губернатора, сверкала множеством свечей. Несколько огромных хрустальных люстр искрились в пламени их света, что даже позолота на лепнине переливалась как-то особенно ярко. Представители оставшегося в городе высшего общества, одетые в шелка и драгоценности сияли улыбками ярче тех камней, что были на них. По сравнению со всеми, мы были облачены достаточно скромно, и казались какими-то бедными родственниками.
– Но как же так? – я не смогла сдержать возмущения. – Все ведут себя так, как будто бы никакой войны нет и в помине.
– Всё весьма просто, ma chère (*милая), так они пытаются заглушить свой страх, – тихо ответил господин Рубановский, пряча улыбку.
– Но… это же… прям какой-то «пир во время чумы12»! – прошептала я.
– Увы, chère, боюсь,