трясло. Он злился, нервничал и гордился собой одновременно. Последнее чувство в нём вызвал собственный голос: впервые он прозвучал твёрдо, как у человека, которому даже Господь не смеет перечить, твёрдо и холодно – как у отца.
Карла выхватила из рук приятеля, пребывавшего в эйфории, тетрадь и передала рыжему мальчишке.
– Твоя?
Он открыл первую страницу.
Мелкие крючки в начале строки превращались в гигантские буквы в половину дюйма к концу и, вероятно, они продолжали бы расти, если бы автор написанного не оборвал текст на середине.
– Да. Ума не приложу, где я мог её потерять. Спасибо, что вернули!
– Вот видишь, Рикки! Я была права!
– Мне некогда, Карла!– заорал Риккардо и рванул на школьный двор.
Он был уверен, что его основным препятствием станут вялые шестиклассники на главной лестнице, чей маршрут предполагал всего два пункта назначения – столовая и кабинет, пока не прибежал на парковку и не увидел, что недоумки из класса математики расположили свои «швинны» по принципу домино и тем самым перекрыли ему единственный выезд.
Риккардо боролся с желанием пнуть по первому попавшемуся колесу и запустить неизбежную цепную реакцию раньше времени, и медленно пробирался к старенькому велосипеду. Отец, правда, обещал купить ему другой, если к концу года в табеле не будет отметок «С»; на рынок вышли новые монстры велосипедного бизнеса, и один добрый знакомый отца, который сотрудничает с этими новоявленными гениями из Ватерлоо, готов продать ему велосипед по совершенно смешной цене и исключительно по дружбе.
Риккардо дёрнул велосипедный замок и опустился на колени, когда тот не поддался.
<Как же ты говорил? Вверх и вниз? Вниз и вверх?>
*
Голос матери разрезал воздух.
– Риккардо!
Компания из шести мальчишек, одетых в одни шорты, пронеслась мимо дома Бенитосов. Скрип велосипедных тормозов слился с карканьем воронов, задыхавшихся от жары не меньше людей: к двадцатым числам июля температура поднялась почти до сорока градусов. Словно дьяволу надоело сидеть под землёй, и он выбрался наружу, прихватив с собой адское пекло и визжащих демонов c детскими лицами. Последние, к слову, имели привычку плескаться в городском фонтане и звать родителей противными голосами, если им делали замечания прохожие.
– Риккардо!
– Иду, мам!– Риккардо отошёл от окна.
Каждый год, после праздничного ужина в честь Дня Независимости, отец выпивал бокал красного вина из личных запасов деда Риккардо, произносил тост, в котором восхвалял всех родственников, а затем торжественно вручал матери билеты в Италию, но в этом году всё было иначе.
После ужина он попросил чашку чёрного кофе и закурил прямо за столом. На вопрос матери «всё ли в порядке?» отец засунул руки в карманы брюк и посмотрел на Риккардо, который съежился под его пристальным взглядом, не понимая, чем мог его разозлить, и в тишине, нарушаемой лишь тлением сигареты, слушал собственное сердцебиение. Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два.
Пепел, который отец ни разу не стряхнул,