она заговорила со мной.
И без дальнейших объяснений мисс Бет залилась слезами.
Неожиданно для себя Финлей расчувствовался. Эти столь чуждые суровой натуре Бет слезы были подобны источнику, чудесным образом бьющему из голой скалы.
Он видел нечто удивительное и прекрасное в примирении двух сестер, двух этих злобных пустоцветов, превративших пустяковую ссору в дикую неприязнь и связавших свои жизни безмолвной враждой.
В каком-то внезапном поэтическом озарении Финлей подумал: спаси он мисс Анабель, и потом окажется счастливым свидетелем того, как ослабевают и распадаются узлы этих пагубных пут, как возрождается любовь, как два этих несчастных существа обретают все для щедрой и безбедной старости.
И столь сильна была эта мысль, что он произнес ее вслух:
– Мы должны спасти ее!
Но это было нелегко.
Дни текли незаметно, и Анабель то была в рассудке, то впадала в беспамятство, жар то нарастал, то спадал, силы постепенно покидали ее.
Эта болезнь вымотала ее. Казалось, вот-вот начнется повторная пневмония, которая могла положить конец всему. Во всяком случае, этого и опасался Финлей.
Временами он почти отчаивался – так долго не наступал кризис. Но Анабель была крепкой, была сшита из сурового материала. Она держалась мужественно. И у нее не было никаких просьб.
Бет преданно, с величайшей нежностью ухаживала за ней: уговаривала, ублажала, старалась развеселить.
– Давай, моя дорогая, прими свое лекарство. Попробуй еще немного этого замечательного куриного бульона. Это варенье из черной смородины должно облегчить кашель.
Наконец пришла награда – награда за бдительность Финлея и самоотверженную заботу Бет. Теперь, спустя полные две недели после начала болезни, Финлей имел все основания заявить, что Анабель выздоровеет.
Услышав эту новость, Бет опустилась на кровать и уткнулась головой в подушку рядом с сестрой.
– Благодарение Богу! – всхлипнула она, измученная тревогой и бессонницей. – Благодарение Богу, что вы помогали мне! Не знаю, что бы я без вас делала.
С этого момента Анабель пошла на поправку. Возможно, из-за того, что острый период ее болезни затянулся, выздоровление было необычайно быстрым.
Через десять дней она уже могла вставать и сидеть в своей комнате у окна, зачарованно следя за судами, торжественно пересекающими туда-сюда морской залив.
Через две недели она уже спускалась в гостиную, а еще через неделю стала выходить из дому. А в конце месяца Финлей объявил, что она абсолютно здорова.
– Вы совершенно правы, доктор, – подтвердила она с самодовольной улыбкой. – По правде говоря, я чувствую себя даже лучше, чем до болезни.
Он улыбнулся ей в ответ:
– Я загляну еще разок для порядка. Скажем, через неделю или дней через десять. Вас это устроит?
– Меня это вполне устроит, доктор, – со всей любезностью ответила она.
Когда он ушел, она продолжала тихонько раскачиваться в кресле-качалке.
– Славный молодой человек, – проговорила