но как мастерски сделано! Молодцы ведь шельмы!
Давеча слух прошёл, будто ночью у пирса видали германскую субмарину.
Принимала якобы груз темрюкского коньяку.
Писем на почте нет, зато почтмейстерша гнев на милость сменила. На шее червоные бусы, глаза синие, как Черное море…
А господа гарнизонные опять за своё, и такую нелепицу городят – спать невозможно. Не сон, а сплошной синематограф. Кафе-шантан!
28
Полная, я вам доложу, фантасмагория, когда вечером паровой дилижанс отвозит нас с поля в столовую. Чёрт знает что придумали- гарнизонная столовая на другом конце посёлка. А летний-то сезон в разгаре, и среди пузатых добропорядочных мещан в попугайских бриджах и рубахах, упитанных до переоткормленности матрон под белыми зонтиками, орущих детишек – появляются и они…
Конечно, это вам не Таганрог, и даже не Ростов-на-Дону, славные своими красавицами. Вот и они – приезжие мамзели, во всей первозданной красе. Афродиты из пены и щёлочи. И уж какая тут, к бесу, служба!
У нас в полку дежурство организовано – вечерами на пляж ходим по трое, в порядке очереди по графику. Плаваем, наблюдаем, согласно инструкции стараемся приблизится на минимально возможную дистанцию к этим бестиям. Я афалин подразумеваю, дельфинов черноморских. Директива была, что германское морское командование на них секретное оборудование навешивает, для разведки и диверсии. Но пока в цейссовские бинокли только резвящиеся мамзели попадают, да афалины, что за рыбой охотятся. Да ещё глубоководные ныряльщики ещё, видимо, из Третьего отделения, и за нами самими ещё и приглядывают. Фантасмагория чистой воды.
У почтмейстерши каждый день наряды разные, бижутерия новая. Говорит, есть у неё сестра-близняшка, и всякую женскую чушь щебечет. Глазища – небесные. А в это время германские афалины, может быть, торпеды под наш нефтяной порт с воды подводят!..
29
В поле третьего дня шум, суета… А я снова в яме с планшетом сижу, думаю, что такое?.. Потом визги девичьи, да всё кричат: "Алексанниколàич! Алексанниколàич!" Да таким серебряным голоском, будто какая Алёнушка среди белых берёзок Иванушку зовёт.
Вылез я со всем оборудованием по лесенке своей аршинной, окуляры зелёные поправил, отряхнулся, а там – наш полковой дурачок (даром что сынок профессуры из Петербурга) целый табун гимназисток впереди себя погоняет. Экскурсия с ведома и дозволения высокого начальства. А мы как всегда: в пылище по уши, в глине по колено.
А дальше и вовсе небывальщина: роздали им лопаты да сосочки, и… Пардон, господа, опечатка! Совочки роздали, прости Господи.
Да ещё ко мне потом на яму отправили, чтобы лекцию читал. Таки читал лекцию из курса инженерного черчения прямо из ямы, и руками махал, как хохлатый жаворонок крылами, и по яме скакал.
Про плоскости сечения, опорные точки и измерение нивелиром и рейкою рассказывал. Даже наш обер-офицер Белорус, который в боливаре-сомбреро, и тот заслушался.
А тут нам и на дилижанс пора. Машут руками, шляпками нам, улыбаются: "До