не могла удержаться. – Вы со всеми студентами так разговариваете или только со мной?
– А что такое? – не понял Ректор.
– Это странно. В моей стране ректоры беседуют со студентами, только если на них какая-нибудь блажь нападает.
– Я разговариваю со всеми, – признался сэр Котца. – С юношами и девушками общаться гораздо интересней, чем со взрослыми, потому что вы еще не научились владеть веером, а они уже забыли, как это делается, – и он снова засмеялся.
– Ну а до сэра Монти? – Тайра решила поспрашивать еще, раз господин Ректор не был против пообщаться.
– До сэра Монти был сэр Джана Нгуту, – сэр Котца расплылся в улыбке. – Высокий и крепкий, как баобаб, и черный, как эбеновое дерево! Я боялся его до ужаса.
– Вы его видели? – перебила Тайра.
– К счастью, не очень много раз, – Ректор засмеялся. – Мне было шестнадцать, ему восемьдесят семь. Он ходил в своих тканых одеждах, обвешанный бусами и всякими черепками и перьями. И посох у него был с навершием из козьей головы. Это была его любимая коза из отцовского стада – Эбебе. Он забрал ее голову с собой, когда пришел в Ишанкар. До того, как Нгуту попал к нам, он шаманил в какой-то деревеньке в Ботсване. Или в Замбии… Не помню.
– Хорошо шаманил, – заметила Тайра, – раз попал в Ишанкар.
– Не то слово! Умнейший был человек! Только читать без запинки научился к тридцати годам, – Котца подмигнул. – Был он очень вспыльчивый, горячая кровь! А из-за его посоха с козьей головой вне Ишанкара долго не могли понять, кто же на самом деле Ректор, а кто Некромант. Сэр да Сильва, некромант сэра Нгуту, был интеллигентом до кончиков пальцев, но Ректор ему достался, прямо скажем, еще тот! Бывало, посмотрит на тебя так, будто взглядом булавку воткнет прямо в сердце. Они так магическое сообщество долго за нос водили!
– Значит, сэр, относительно Ректоров это традиция?
– Я бы сказал, это тенденция, – ответил сэр Котца, не переставая, правда, при этом улыбаться. – Все Ректоры Ишанкара склонны к самоиронии. Как говорит твой Наставник, самоирония – признак человека умного, если она искренняя, и человека коварного, если нет.
– А сэр ′т Хоофт склонен к самоиронии?
– Йен склонен к самоанализу, причем чересчур, на мой взгляд, но и самоирония ему не чужда. Он остался в Ишанкаре за старшего в двадцать восемь, так что без самоиронии ему было не обойтись, – и сэр Котца грустно усмехнулся. – Иногда мне кажется, что Йен до сих пор не привык, что его Наставника нет в живых.
– Он ушел, когда сэру ′т Хоофту было двадцать восемь? – Тайра не смогла бы объяснить, но этот факт ее испугал и огорчил.
– Он ушел из Ишанкара. Оставил должность, – пояснил Ректор. – А умер он позже. С вашей некросовской терминологией не поймешь, что вы имеете в виду. Ушел – не ушел… Говорили бы как все – умер.
– То есть Некромант оставляет службу сразу же, как его Ученик заканчивает обучение?
– Да,