ей в грудь. От слюнявой пасти несло псиной.
– Фу, Джина, фу! – Колька подскочил к собаке и схватил рукой ошейник. Отдернул. – Я уже думал, ты не придешь.
– Я пришла сказать, чтобы ты не ждал, чтобы…
– Ааа… – протянул Колька, и по его интонации было непонятно, что этим «Ааа…» он хотел сказать.
– Ну все, пока… – Вета продолжала стоять. Ноги не слушались.
– А может, погуляем, раз уж пришла.
– Я болею.
– Немножко.
– Ну ладно… – согласилась Вета и направилась в сторону посадки. – Только немножко.
Они шли медленно, ничего не говоря, уткнувшись глазами в землю. С каждым шагом напряжение нарастало. Сглаживала обстановку собака, которая подстроилась под шаг хозяина и ковыляла между ними, изредка для приличия тявкая.
– Тебя когда в армию? – наконец выдавила Вета, и зависшее напряжение сразу улетучилось.
– На следующей неделе. В среду проводы. Придешь? – Горло перехватило, и Колька громко кашлянул, маскируя свою робость.
– Не знаю. Я же болею.
– Так до среды еще неделя, ты выздоровеешь, – боясь получить отказ, он говорил быстро, почти захлебываясь.
Вета пожала плечами.
– Обязательно выздоровеешь, тебе надо редьку с медом. Хочешь, я принесу тебе мед?
– Не надо, у нас свой. У отца же пасека.
– Тогда редьку. Хочешь редьку? У нас много…
– Не надо. Она вонючая. Я ее не люблю.
– А что ты любишь? – Колька закашлялся.
– Вишню в шоколаде.
– Это конфеты? Я попробую достать.
Они дошли до того края посадки, где за поредевшим кустарником дорога выходила на железнодорожные пути. Послышался протяжный гудок локомотива, и вдалеке замигали два зеленых глаза. Огни наплывали, грохот нарастал.
– Мне пора…
– Уже? Может, еще немного? Я… – Конец фразы утонул в паровозном стоне и громком собачьем лае. Поезд, лязгая на стыках колесами, летел прямо на них. Собака задергалась в неистовстве, вырывая из рук Кольки поводок.
Вета повернулась и пошла обратно.
– Я хочу, чтоб ты была моей девушкой, – крикнул ей вслед Колька, пытаясь унять сбесившегося зверя.
Она сделала вид, что не слышит, хотя каждое слово гремело и лязгало в ее сердце вместе с колесами мчавшегося поезда.
– Слышишь? – кричал Колька, дергая собаку. – Вета!
Она остановилась, повернула голову. Поезд, вильнув последним вагоном, улетел в горизонт.
– Я приду. Наверное. Если выздоровею.
Отвернулась и побежала.
– В пять! – донеслось сзади. – Я буду ждать.
5
Она опоздала. Сначала долго раздумывала: пойти – не пойти. Наконец решилась и стала перебирать «в чем». Но за какой бы наряд не бралась, всё казалось неподходящим: либо слишком вызывающим, либо чрезмерно скромным. Юбка чересчур короткая, платье старомодно длинное, туфли какие-то детские, кофта, вытянутая на боках. Когда и этот этап был пройден, снова одолели