невеликое, но более спокойное для её натуры, рабочее место в скромном ведомственном ателье, специализирующемся на спецпошивах для полицейских служб, и она недолго раздумывая, сбежала с огромного зашоренного комбината, где, как ей казалось, всё было выкрашено дикими серо-буро-коричневыми красками… Или это и вправду так на комбинате было? Ну-у-у, или просто ей показалось… А если показалось, значит, что-то похожее и было… Как будто бы всё вокруг беспросветно заросло задурманенной застойной полынью так, что ей стало невыносимо за каких-то двенадцать месяцев пребывания на рабочем месте. Да и к тому же от нового ателье выделялась служебная крохотусечная квартирка: метров девять-десять, не больше. Далеко не каждое предприятие заботилось о своих работниках… А тут – свое жильё! Это же фантастика!.. Но, на самом деле, фантастика оказалась не такой красивой и безмятежной. За такую «реальную фантастику» теперь надо было пяток лет отработать за ничтожно-мизерную зарплату. Но Кауни уверенно мотнула головой, с лёгкостью подписала рабочий контракт и принялась пахать, как породистый вол, частенько забывая про выходные, и про стандартный рабочий день.
Глава 3
Жёлтый
Кауни была родом из южного курортного городка Алисти-Кер, что на самом краю Государства, добрым соседом Линайской Народной Республики. Населенный пункт, численностью около пятидесяти тысяч муравьёв, радовал туристов своим гостеприимством на берегу тёплого океана. Надо сказать, Кауни родилась в бедной семье, и всё, что муравьиха помнила из своего далёкого детства, это – хиленький домик на сверкающей воде, где они жили всей семьёй: родители, старшие брат с сестрёнкой и она.
У кого из муравьёв не было никаких средств на жильё в посёлке, устраивали небольшую хижинку на длинной лодочке, настолько старенькой и не способной перевозить муравьёв, что её требовалось чинить-латать и ещё разок чинить, старательно выкладывая двойной пол, чтобы ничего из упавшего в доме не пропало в мутной водице. По углам домика, читай – комнаты, размером в ширину – чуть более трёх метров, и в длину – порядка четырёх-пяти метров, крепко-накрепко заматывались оранжевые или жёлтые бочки, служащие этакими понтончиками, и уверенно державшими всё жилище в строгом равновесии. Стены и крыши были сделаны также, по одному подобию, – из лёгкого, но прочного бамбука.
Почти все домики надёжно крепились прочным манильским тросом к деревянным нерушимым пирсам, перекидным основательным мосткам, которые, словно бешенные перекошенные улочки в небольшом скучающем городке тянулись по сонному бережку и вяло уходили от сероватого сырого песка в океанскую безбрежность.
Часть построек флегматично стояла чуть подальше, в открытом смиренном океане, и добраться к ним возможно было только по мягкой безмятежной воде, но они также уверенно держались на волнах.
Прибрежные волны