если Россия не будет в состоянии нам помочь, а мы возложим на нее все надежды на спасение.
Я следил весьма внимательно за ходом дел в России, а особенно в русской армии. Последний раз я был в России в 1910 году и, как при каждой поездке в Россию, весьма основательно и из верных источников информировался о положении русской армии. Упадок и деморализация, так ужасно проявившие себя в войне с Японией, не были отстранены. Проводились реформы, и армия получала новое вооружение, но особенного прогресса не было видно. Это мне подтверждали проверенные сообщения во время балканских войн и позднее, до самого объявления войны. Я не доверял русскому командному составу и разным великим князьям. Ужасный факт, что русские солдаты должны были обороняться против немцев палками и камнями – показывает все легкомыслие царской России. Австрийские великие князья в австрийской армии не уравновешивали великих князей в русской.
Кажется, в мае 1914 г. «Новое Время» напечатало статью о неподготовленности России к войне, в том же духе, как говорил с нашими Сазонов. Чешская пресса обратила на это внимание, но скоро все об этом забыли и ожидали чудесной и скорой победы России. К оправданию наших оптимистов, нужно указать на подобных же оптимистов и у союзников.
Я хорошо понимал, что наше общество было в восторге от официальных заявлений России; в них говорилось о славянах и о братстве, а нашему общественному мнению, не воспитанному ни для реальной, ни для мировой политики (благодаря войне и для нас она настала) этого было вполне достаточно. Я внимательно читал все эти заявления. В русском манифесте о войне (2 августа) говорится о славянах, родственных по крови и вере. Славянами и братьями для официальной России уже давно были балканские православные славяне. Царь (9 августа) снова говорит членам Думы о единоверных братьях, а потому дальнейшая фраза «полное и нераздельное единение славян с Россией» не была для меня точной и ясной программой, не говоря уже о том, можно ли так тесно слить с Россией поляков, болгар, сербов, хорватов, словинцев и нас. На военном торжестве в Москве (18 августа) представитель дворянства назвал войну защитой славянства против пангерманизма, а царь на это ответил, что дело идет о защите России и славянства, не упомянув в этом случае о вере; но это само собой подразумевалось.
Сазонов, как министр иностранных дел, заявил Думе, что историческая задача России заключается в протекторате над балканскими народами (также и неславянскими); воля Австрии и Германии не может быть законом для Европы.
Прекрасный был манифест к полякам (15 августа), и сами поляки приняли его с волнением и благодарностью. Позднее я узнал, что его писал Сазонов. Меня немного удивляло то, что хотя манифест был дан от имени царя, но подписан был лишь Николаем Николаевичем, точно так же как австрийский император говорил с поляками устами своего генералиссимуса. Очень скоро между поляками и русскими возобновилась старая вражда и не только по вине поляков. Царская Россия