как зовут?
– На…деж…да… – промямлила растерявшаяся в конец фреш-разносчица.
– На…деж…да… Ты когда-нибудь видела, чтобы я пил просто «а-пель-си-ны»?
– Я… здесь первый день. Вы сказали «апельсиновый»…
– Надежда… б…, запомни: я пью апельсин-яблоко. Яб-ло-ко. Или это также трехсложно, как твое имя? Забери на х…н.
По лицу косоглазой Надежды неконтролируемым потоком потекли слезы. Она растерянно забрала стакан из рук Гоги, парализованно продолжая стоять на месте и будучи не в силах изменить место собственной геолокации.
– Вот подонок… он же просил апельсиновый, – рявкнул оператор своему новому коллеге-любовнику.
Гога невозмутимо повернулся к режиссеру и сделал кивок головой в сторону убитой горем ассистентки:
– Может, возьмешь на главную женскую роль НА-ДЕЖ-ДУ? Смотри, какая эмоция…
– Перерыв! После обеда продолжим, – раздраженно сказал режиссер.
Съемочная группа вальяжно расползалась по сторонам. Режиссер задумчиво посмотрел на Гогу, который уже явно успел забыть о происходящем секунду назад.
– Гога! На минутку… можно?
Гога с искренней улыбкой подошел к режиссеру и по-дружески его приобнял.
– Гог… ну чего заводишься? Но она же бездарная…
– Бездарная, – согласился Гога с удивительным спокойствием.
– Так для чего весь этот цирк?
– А для чего ты брал ее на главную роль? Ты считал, что ее талант равен той сумме, которую заплатили за ее участие в фильме?
– Ну не могу я, понимаешь? Я не привык так работать… Мне же не тридцать лет… и не сорок… Понимаешь? Я старой закалки.
– Паш, понимаю… и не понимаю одновременно. Я уважаю тебя, как режиссера и профессионала своего дела. Но давай посмотрим на факты: ты взялся за дерьмовый фильм, у которого откровенно дерьмовый сценарий, но прекрасный бюджет. Не ты, не я в жизни бы такое попсовое говно не смотрели. Ты – поклонник Годара и Бертолуччи, а мне нравится кино, которое делал Бергман. Но что мы имеем? Мир деградирует и продается. И ты продаешься. И я продаюсь. Потому что если бы мы с тобой не любили бабки, я не играл бы киллеров в кино, а ты бы такое кино не снимал. Ты согласен?
Режиссер, молча согласившись, полез в карман за культовой пачкой французских “Gitanes”.
Стоп?
В съемочном вагончике пахло «Молекулой-3» и прокуренным безразличием. Кира сидела возле зеркала и внимательно всматривалась в свое лицо. Ее лицо… Чье лицо? Идеальные черты, безупречная кожа, чувственные губы, ярко-синий цвет глаз – все в этом отражении бросало вызов человечеству. Оказавшись в обществе Киры, самые красивые и уверенные в себе женщины вспоминали о существовании комплексов, а самым богатым и самодостаточным мужчинам казалось, что они недостаточно зарабатывают. Кира пленила и завораживала. Она делала это лениво, нехотя и непроизвольно, но все же делала. Ее губы порождали желание, ее взгляд выражал демоническую неизбежность, а длине ее