доме – вы другого такого в жизни не увидите. Окрашен в ядрено-розовый цвет, как пепто-бисмол. Ваша бабушка наверняка его знает. Надо пройти через весь город по Мейн-стрит, пока она не повернет к шоссе на Флоренс.
Я шагнула к двери:
– Спасибо.
– Передавайте бабушке от меня привет! – крикнул он вслед.
От храпа Розалин тряслись перекладины скамьи. Я потрясла ее за плечо:
– Просыпайся. Вот твой табак, только сразу положи его в карман, потому что я за него не заплатила.
– Ты что, украла его? – спросила она, позевывая.
– Пришлось, потому что товары из магазина по воскресеньям не продают.
– Твоя жизнь катится прямиком в преисподнюю, – покачала она головой.
Я разложила наш обед на скамье, словно устраивая пикник, но не смогла проглотить ни кусочка, пока не рассказала Розалин о чернокожей Марии на банках с медом и о пчеловоде по имени Августа Боутрайт.
– Тебе не кажется, что моя мать могла ее знать? – спросила я. – Не может быть, чтобы это было простым совпадением.
Она не отвечала, так что я спросила громче:
– Розалин? Ты так не думаешь?
– Не знаю, что и думать, – наконец проворчала она. – Не хочу, чтобы ты слишком заносилась со своими надеждами, вот и все. – Она протянула руку и коснулась моей щеки: – Ох, Лили, куда ж мы с тобой забрались и что наделали?
Тибурон был в точности как Сильван, только без персиков. Перед зданием с куполом, в котором располагался суд, кто-то воткнул в жерло городской пушки флаг Конфедерации. Южная Каролина была в первую очередь Югом и только во вторую – Америкой. Гордость за форт Самтер из нас не выбить, сколько ни старайся.
Шагая по Мейн-стрит, мы то и дело ныряли в длинные голубые тени, отбрасываемые двухэтажными зданиями, тянувшимися вдоль всей улицы. У аптеки я заглянула в витринное стекло, увидела автомат с газированной водой, сверкавший хромированной отделкой, и прилавок, где продавали вишневую кока-колу и десерт банана-сплит, и подумала, что вскоре все это уже будет не только для белых.
Мы миновали страховое агентство, офис «Электрической компании округа Тибурон» и магазин «Все по доллару», в котором торговали гимнастическими обручами, очками для плавания и коробками с бенгальскими огнями, а на витрине краской из баллончика были выведены слова: «Летние развлечения». Некоторые учреждения, например Фермерский трастовый банк, выставили в свои витрины плакат «Голдуотера в президенты»; иногда он был дополнен наклейкой на бампер со словами «Одобряем Вьетнам».
У почтового отделения Тибурона я оставила Розалин на тротуаре и вошла в здание, туда, где хранились коробки для посылок и продавались воскресные газеты. Насколько я видела, полицейские плакаты с нашими с Розалин фотографиями нигде не висели, а на первой полосе главной колумбийской газеты была статья о том, что сестра Кастро – агент ЦРУ, и не было ни слова о белой девочке, укравшей негритянку из тюрьмы в Сильване.
Я бросила в прорезь газетного автомата десятицентовик и взяла газету, гадая, нет ли