в войске кнезио (вожака) уже много десятилетий нет мужчин фамилии Волчек, но достойные представители рода еще не перевелись.
– Подготовьте документ, я вернусь через час, и мы подпишем соглашение между нами, – кивает рыжеволосый, приподнимается, протягивая отцу руку. Это знак глубокого уважения, от родственника правителя удостоиться рукопожатия – великая честь. – Когда я смогу забрать свою жену?
Прикусываю нижнюю губу, в грудине что-то екнуло, когда я услышала, как меня называет Раниль. Его глубокий бархатистый голос током прошелся по моей коже, усиливая и без того чувственный отклик тела. Ноги дрожат, я хватаюсь пальцами за столешницу и снова пытаюсь сдержать готовый вырваться стон от новой волны жара, который поднимается от пальчиков ног до макушки. Частота проявлений агонии усиливается, что говорит о приближении эструса.
– Завтра утром, Раниль. Я бы хотел, чтобы последнюю ночь моя дочь провела под сводами родного дома, – грустно улыбнулся папа, заставив меня в тоске прикусить внутреннюю сторону щеки.
Меня охватила тоска по отцовскому дому. И пусть я все еще не покинула его, но отчего-то возникло чувство, что как только я переступлю порог, больше сюда я не вернусь. Никогда.
– Завтра, сладкая, – наклоняется ко мне рыжеволосый, когда проходит мимо меня к выходу. Его пальцы в ласке проходятся по талии, обжигая кожу даже через плотную, казалось, ткань. – Жду не дождусь, когда окажусь между твоих сладких бедер.
Его губы невесомо касаются моего виска, а после тело обдает дуновением, когда он дальше проходит мимо. Я прихожу в себя, когда раздается хлопок закрывшейся входной двери. Осоловелым взглядом смотрю на сидящего во главе стола отца. Моргаю, а после он встает и подходит ко мне, целует в лоб.
– Жаль, что не удалось с Лойсом, дочка, – качает головой, заправляет мою прядь за ухо в отеческом жесте. А затем сверкает глазами: – Я разбираюсь в волках, так что не переживай. Раниль – неплохой самец, сумеет о тебе позаботиться. А теперь иди в комнату, отдыхай. Поговорим утром, я хочу тебе кое-что передать.
Вскидываю голову, с тоской глядя в отцовские грустные глаза. Эпоха детства неизбежно уходит, привнося в жизнь перемены. Мы оба знали, что этот день настанет. Но до чего же тяжело расставаться с семьей.
– Всё будет хорошо, милая. Иди, – обнимает, дает напутствие и подталкивает к двери.
И я, понуро опустив голову, маленькими шажками иду по коридору, практически ничего не видя перед собой. И именно сейчас вдруг кажется, что пляшущие отсветы теней на стенах зловеще улыбаются мне вслед.
Всю ночь мне снились кошмары, пару раз я просыпалась полностью в поту, простынь обмокла от моих метаний и жара. Я списывала всё на течку, ведь признаки ее знала лишь из чужих уст. Вскоре мне только предстоит узнать, как проходит эструс у полукровок.
Только к утру удалось полноценно уснуть, вот только меня резко вырвал из сна чужой вскрик, а затем стук. От неожиданности и страха я подорвалась, тяжело дыша и дрожа всем телом. Сфокусировала взгляд и посмотрела