всех сил колошматит в литавры.
А потом раздались крики «Эй! Вон он! Смотри, он там, наверху!» – « Не убежит, гаденыш!» – «Лезь наверх!» – «Стой! Подожди!» – «Куда он делся?!» – «Спрыгнул через забор». – «Скорее, в машину! Он на соседней улице»…
Я выждала полминуты и побежала… Три ангара до перекрестка, телега, запрыгнула, схватила вожжи…
– Но! Пошла! – старая лошаденка уныло повела ухом и неохотно зацокала по асфальтированной дороге… – Быстрее, быстрее! – умоляла я, но она лишь строптиво встряхивала гривой, презрительно фыркала и продолжала тащиться. Видно, она была слишком стара для беготни и приключений. Не под стать мне.
«Зачем я во все это ввязалась?» – мысленно спрашивала я саму себя. Но на самом деле, была рада. Я не могла поступить иначе. Молодость? Максимализм? Одолевавшая скука и безнадежность? Обреченность на подготовленное мне отцом будущее? Или же просто жажда встряски, погонь, каких-то радикальных перемен в жизни? Жгучая тяга к иным убеждениям, иным стремлениям и целям? Хотя, уверена, тогда об этом еще было рано говорить. Рано было даже признавать, что все дело было в этом человеке – в Алессандро. Рано было называть его «мой Сани», но именно это сочетание назойливо крутилось в голове, пока я поджидала его в обусловленном месте. Четыре, пять, семь минут… « Где же ты, Сани? Где?» Нервно поглядываю на часы, и озираюсь вокруг. «Где, черт возьми, мой Сани!»…Его нет. Нет и людей в форме. Десять минут. Он сказал: «Подожди несколько минут и уезжай». Снова оглядываюсь. «Что же случилось? Поймали? Арестовали? Может, убили?». И впервые это внезапно возникшее в сознании слово пронзило меня словно раскаленная игла. «Нет, его не могли убить! Он жив! Жив!»… Сжимавшие вожжи ладони сдавились в кулаки, напряглись так, что лошадь, почувствовав мое отчаяние, стала нервно переминаться с ноги на ногу, недоумевая, что же хочет от нее этот «новый хозяин». Пятнадцать минут. Если его арестовали, я пойду к отцу, и буду требовать его освобождения. Я все объясню. Объясню что? Что я влипла в историю в первый же день своего пребывания? Что я умудрилась связаться с мятежником и бунтовщиком, устроившим стачку на фабрике мистера Грауза и расправившимся с его подопечными? Что я помогала этому человеку, и теперь он должен выпустить преступника на свободу, поскольку мы уже успели спеться? Да уж, папе это понравится…
Мимо прошмыгнула фигура, облаченная в серую форму полицейского. Кажется, он очень спешил и даже не обратил на меня внимания. Но я все равно заволновалась. «Надо бы замаскироваться», – подумала, – «Меня видели там, на месте преступления, меня видели с Сани. И хотя, мне полиция ничего не сможет сделать, лучше не попадаться». Поискала вокруг себя что-нибудь… что-нибудь, вроде этого тряпья наваленного поверх мешков и коробок в телеге. Отыскала даже старую, чумазую, проеденную крысами шляпу. Быстро нацепила на себя эту ветошь, набросила на плечи лохмотья, съежилась, опустила голову, опять взглянула на часы…
– Тебя уже не должно быть здесь, – раздался сбоку от меня голос Алессандро, – Я же просил ждать меня не больше