мужчина) Лягу я, раб Божий, помолясь, Встану я, благословясь, Умоюсь я росою, утрусь постельной пеленою, Выйду я в чистое поле, во зеленое поморье. Стану я на сырую землю, Погляжу я на восточную стронушку, Как красное солнышко возсияло, Припекает мхи, болота, черныя грязи. Так прибегала бы, присыхала бы раба Божия (такая-то). Очи в очи, сердце сердце, мысли в мысли. Спать бы она не засыпала, Гулять бы не загуляла. Аминь тому слову. Примечание: Если бы заговоры произносились «сами по себе», то они могли бы посчитаться «нечистыми». Однако упоминание имен святых, и тем более слов, часто используемых в христианских молитвах придавало заговорам в глазах заговаривающего некую извинительную чистоту. Одним из таких постоянно приговариваемых обязательных слов в «чистых» заговорах было слово богослужения «Аминь», из древнееврейских колдовских заклятий(по-гречески – «amen»)», означающее, буквально «Истинно, верно», а в современном нашем обществе равносильно подписи-резолюции начальника на бумаге, типа: «Утверждаю». Исполнена есть земля дивности. Как на море на Окиане, на острове на Буяне, Есть бел-горюч камень Алатырь. На том камне устроена огнепалимая баня, А в той бане лежит разжигаемая доска, На той доске – тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски, и бросаются тоски Из стены в стену, из угла в угол, от пола до потолка, Оттуда через все пути и дороги и перепутья, Воздухом и аером(«аер» – тот же воздух, напр.»аэрация» – Авт.). Мечитесь, тоски, киньтесь, тоски, и бросьтесь, тоски, В буйную ее голову, в тыл, в лик, в ясные очки, В сахарные уста, в ретивое сердце, в ее ум и разум. В волю и хотение, во все ее тело белое, И во всю кровь горячую, и во все ее кости, и во все составы, В 70 составов, полусоставов и подсоставов. И во все ее жилы, В 70 жил, полужил и поджилков, Чтобы она тосковала, горевала, плакала бы и рыдала, По всяк день, по всяк час, по всякое время, Нигде б пробыть не могла, как рыба без воды. Кидалась бы, бросалась бы из окошка в окошко, Из дверей в двери, из ворот в ворота, На все пути и дороги и перепутья, С трепетом, тужением, с плачем и рыданием, Зело спешно шла бы и бежала, И пробыть без (такого-то) ни единой минуты не могла. Думала бы о (таком-то) не задумала, спала б не заспала, Ела бы не заела, пила б не запила, и не боялась бы ничего, Чтоб он ей казался милее свету белого, Милее солнца пресветлого, милее луны прекрасной, Милее всех и даже милее сну своего, по всякое время, На молоду, под поля, на перекрое, и на исходе месяца. Сие
