пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, выйду на широкую улицу, пойду в чистое поле.
В чистом поле Красное Солнце греет и согревает сыроматерую землю; как от Красного Солнца обсыхает роса медвяная, так бы сохло и ретивое сердце у рабы Божьей (имя) по мне, рабе Божьем (имя). Как Красное Солнце согревает сыроматерую землю, щипется, колется и сохнет, как хмель вьется и тянется по сырой земле, так бы пусть вилось и тянулось ретивое сердце ко мне, рабу Божьему (имя), на всякий час, на всякое время. Пойду я, раб Божий, по зорю Марию, по зорю Маремьянию ко Господню престолу. На Господнем престоле мати Мария и Маремьяния, приду я к тебе, раб Божий (имя), низко поклонюся и помолюся: как на тебе нетленные ризы держатся, так бы держалась раба Божья (имя).
Пойду я, раб Божий (имя), подле синего моря: есть в море ковыл-щука, без воды не может ни жить, ни быть ни дня, ни ночи, ни малого часа. Поди та тоска в семьдесят жил и в семьдесят суставов, во становые две жилы и в едину, в попятную и спиновую жилу. Тем моим словам ключ и замок. Брошу замок в морскую пучину: тем моим словам ключа не бывать и того замка не отпирать. Аминь, аминь, аминь.
Эта присуха говорится над пищей и питьем.
Примечание: Маремьяния – св. Мариам, преподобная Мариамна, сестра ап. Филиппа проповедовала Евангелие в Ликаонии (Малая Азия). В русской народной поэзии она преобразилась в Маремьяну Праведную и почему-то в Маремьян у-Кикимору, день которой праздновался 1 марта… О погоде 1 марта говорили: вздел Ярило зиму на вилы. После Крещения цыган шубу продает, а морозов жди на Афанасия-пучеглаза, на Федора– тирана (тирона) и Маремьяну – кикимору. В средневековой Руси в этот день встречали Новый год, и традиция не работать 1 марта сохранялась до XIX века. Если с первых дней весна разгульна, незастенчива – обманет, верить нечего.
Встану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, на все четыре стороны поклонясь, выйду из избы дверями, из двора – воротами, погляжу на чистое поле, посмотрю зорко на восточную сторону. На восточной стороне стоят три разные печи: печь медная, печь железная, печь глиняная. Все эти печи разжигались и раскалялись от земли до неба, так бы горячо разжигало у рабы Божьей (имя) ко мне, рабу Божьему (имя), сердце и кровь горячу; чтобы не могло ей было ни жить, ни быть, ни есть, ни пить, ни стоять, ни лежать, а все бы меня, раба Божьего, на уме держать. Что недоговорено и переговорено, прострелите мои словеса, пуще вострого меча и вострей звериного когтя!
Примечание: вновь повторяющийся мотив трех разного рода печей (похожий заговор см. выше). Печь всегда была символом налаженного быта, устроенного дома.
Встану рано, не благословясь, пойду быстро, не перекрестясь, помчусь в чистое поле, аки вихрь. В чистом поле стоит ракитов куст, а в том кусту сидит толстущая баба, сатанина угодница, людская греховодница. Поклонюсь я той толстущей бабе, отступлюсь от отца, от матери, от роду, от племени. Поди ты, толстущая баба, разожги горячей огня у красной девицы (имя) сердце по мне, рабе добре молодце (имя).
Примечание: ракита – род