котором восседало желание заговорить с Феликсом, никак не трогался. И вот когда Марлин уже решилась, когда вонзила шпоры в его трусливые бока, душу скрутило в три зигзага от увиденной картины. Феликс заключил в объятья некую молодую особу с черной шевелюрой, обнял за талию и поцеловал. Она не увидела, как именно он целовал девушку. Со слезами Марлин выбежала прочь из места, где надежды разлетелись вдребезги.
Однако тем же вечером взяла листы, ручку и написала Феликсу… письмо. Кто-то другой бы погоревал и забыл, вылил стенания на бумагу, сжег или напился до потери пульса. Но не Марлин. Она отдавалась мужчине без остатка. Обжигалась снова и снова, но, когда влюблялась, весь опыт переставал иметь значение.
Она изложила свои чувства, а на следующий день вручила письмо лично в руки Феликса. Тот посмотрел широко распахнутыми глазами, но ответить не успел. Марлин улизнула на улицу.
Спустя несколько дней – поздним вечером – она спустилась со ступенек медицинского университета и направилась в сторону аллеи.
За спиной раздался автомобильный гудок. Марлин не обернулась. Ей показалось, что в раздумьях она просто сошла на дорогу, но гудок требовательно раздался вновь.
Тогда Марлин остановилась. Гневно прижала плечи к голове, а затем – резко повернулась. Вдоль дороги за ней ехал белый мерседес. Она покрутила водителю пальцем у виска и хотела покрыть самыми дурными словами, но звуки голоса превратились в невнятное хрипение, сердце рухнуло, а внутри все треснуло…
Из автомобиля вышел он… В черном костюме и при своем истинно царственном величии. Как обычно.
Марлин сжалась.
– Что вы… делаете здесь? – выдавила она, судорожно поправляя блузку и волосы.
Феликс приблизился и всмотрелся в ее серые глаза: скорее пытливо, чем ласково.
– Кажется, я болен, доктор Марлин, – прошептал он.
– А… я не доктор, я… учусь, – Марлин думала, что потеряет сознание. – Вы сказали… болен?
– Да, – его голос зазвучал ниже. – Все время думаю о тебе… маленькая преступница.
Марлин не смогла ничего ответить. Она застыла и дышала, словно запыхавшийся ребенок, который не может связать трех слов. При виде Феликса – слова просто забылись. Мир перестал существовать. Присмотревшись, она заметила, что Феликс едва сдерживается, чтобы не расхохотаться, и пришла в себя.
Стало ясно: он так шутит.
Феликс внимательно оценил ее реакцию. Из-под очков в золотой оправе карие глаза блестели какими-то особенными искрами.
– Скрасишь мой вечер совместным ужином в ресторане?
Она захлопала ресницами, но без раздумий схватилась за вытянутую руку судьи.
– Кстати, подумываю вставить твое письмо в рамку и повесить в спальне, знаешь… как приятное личное достижение.
Феликс улыбнулся. Той самой улыбкой…
Марлин открыла глаза.
Звук уведомления вырвал из сонных грез.
Взяв мобильный, она прищурилась. Свет экрана щипал глаза после пробуждения, но Марлин разглядела текст входящего сообщения:
«Не