сосед Раджа деда Октавиана, что перед ним все-таки не пустое пространство. И только тогда, словно гром с ясного неба ударил и опалил его самого и его шахматные фигуры розового дерева, остановился дед, как вкопанный. Стоял он так, окаменев, две напряженных минуты. У соседа Боби в окне, пока он попыхивал сигаретой, плечи затряслись от немого хохота. Стало очевидно, что дед Октавиан отказался от поисков хоть кого-нибудь, с кем бы мог в который уже раз проанализировать переход слона на f3 (в одном из подвариантов итальянского дебюта), откуда он угрожает противнику и одновременно упреждает все его контратаки. После этого он встряхнул фигуры в закрытой доске, развернулся, и следующие полчаса потратил на обратный путь. Словом, предоставил нам достаточно времени (сосед Боби раздумывал, куда запустить окурок, чтобы тот порывом ветра не отнесло на дедову лысину), чтобы внимательно понаблюдать за ним и прийти к выводу, что вряд ли он станет больше спускаться во двор, что и случилось впоследствии. Медики, начавшие регулярно посещать его, жаловались, что никогда у них еще не было такого капризного пациента. Дед постоянно требовал от них – а это вовсе не входило в их обязанности – залезать под кровать, куда он засунул какой-то шахматный комплект. Там ему и место. Еще медики роптали по поводу домов без лифта.
Наутро мы с соседом Раджей опять сели каждый в свою дыру (зеленая бетонная краска все еще здорово держалась на скамеечке) под деревом с хобби, а каково хобби, такова и тень, потому как здорово припекло, и сосед Раджа отложил пластиковую тарелку с ужином на краешек скамейки. Как только он принялся пальцами расчесывать свои кудри, я стал вертеть головой в поисках образа, в сопровождении которого я покину этот мир, если меня вдруг поразит гром с ясного неба. Это тебе не шуточки шутковать, запомни, дорогой мой, напомнил мне сосед Раджа и взялся за тарелку с ужином. Потом он замолк до тех пор, пока не подобрал с тарелки последний кусочек брынзы, посыпанной карри. Жирными руками побаловался немного с пустой тарелочкой. Под занавес сосед Раджа, в порядке исключения, встряхнул кудрями, помотав головой.
Поскольку это не шуточки шутковать, можно сказать, что для меня все сложилось по-божески, учитывая, что новый контейнер, предназначенный для перерабатываемых отходов, установленный вплотную к ранее упомянутым у мини рынка, контейнер, которому нельзя отказать в некоторой пасторальной мягкости линий на голубом фоне с желтыми звездочками в круг, в красоте и сдержанности, принимая во внимание, что в последний момент (после того, как мы с соседом Владицей съездили на местное кладбище хоронить бабку с непростой, заверенной штампом историей жизни) без лишних вопросов врезался в душу, заняв в ней, так сказать, почетное место. Выдержал я беспорядочные нажатия соседа Владицы на газ и сцепление, вращения баранки, каких не бывает без веры в высшие силы, бордюры, собак с поджатыми хвостами и симпатичными мордами, телеграфные столбы, резкие торможения, рыдания ребенка в коляске. О, какая