отсидеться в лесу.
Пифт (размышляя над последней вспышкой памяти, зализывая собственные раны). – Так вот значит кто я такой! Акайо Окумура! Куда меня… Постой. Это же… Вот дерьмо! Черт меня дери. Я же в сказке! В той самой сказке, что мать рассказывала мне ребенку перед сном. Выходит, я сейчас в теле самого Пифта, а та покойная его жена. Дети были еще живы, а значит на исход я повлиять могу. Стоит разобраться, чтобы это все могло значить. Я должен вернуть свое лицо! И полный контроль над памятью!
Ему снова жутко хотелось есть.
Пифт (разговоры с самим собой вызвали у него чувства дежавю). – До пещеры, насколько я помню, путь не близкий, придется поискать в лесу что-нибудь съестного… Я словно раньше уже подобное делал, и не раз!
Минутный отдых доставлял гному много боли, которую он так усердно пытался скрыть от собственного сознания. Сорвав на поляне горсть черных ягод, Пифт (хотя давайте теперь уже будем называть его Акайо Окумура – так будет легче нашему бедному подсознанию ориентироваться на местности), не задумываясь решил убить урчание в своем животе. Но поднеся их ко рту, который он и так с трудом смог открыть из-за слипшейся на порезе крови, вместо ягод в ладони оказалась лишь горстка личинок майских жуков. Окумура начинал понимать, что все что с ним сейчас происходит, по большей части самообман. Разве можно разгуливать в детских сказках! Но пересилить чувство «живого ужина» никак не смог. Он упал на спину от нахлынувшей тело усталости и стал медленно погружаться в сон, так и оставшись голодным.
Акайо уже дремал, когда резкий пронзительный лай собак вывел его разум из небытия. За ним организована погоня! Японец растерялся. Ведь он совсем не знал, в какую сторону ему идти. Сказки сказками, но путеводителя по миру детских воспоминаний у него не было, и где находится та самая пещера с мнимым богатством, он не знал. Закрыв руками глаза, он доверился инстинкту мышечной памяти своего сосуда, подумав, что это должно сработать и «помчался» из последних сил прочь. Опасность приближалась! Сложно представить это жалкое передвижение придавленной подошвой ботинка гусеницы, но не смотря на всю эту небылицу, ему удалось отдалиться от ищеек и в скором времени лай собак затих.
Ветренная прохлада леса сменилась скованным воздухом, отдававшимся эхом в окружение метра от гнома, и он наконец-то позволил страху открыть глаза. Чутье его не подвело! Он действительно стоял в той самой пещере, о которой так долго грезил его детский ум. Наверное, это была бы мечта любого ребенка – очутиться в месте безграничного богатства – услышь он хоть раз эту историю. Пройдя немного вглубь, Акайо сперва окинуло холодом и сыростью, а спустя короткое мгновение в глазах гнома отобразилось яркое зеленое свечение.
Зеленум!
Тот самый огромный монумент, горою возвышающийся в углубленной комнате его родного дома. Здесь до сих пор были видны следы насилия Пифта, видно совсем недавно здесь побывавшего. Но куда делось тело хранителя? Раздумье тут же оборвало