с вожделением подумал о лежащих дома бутербродах. Если бы отец Дмитрий оказался на месте, сейчас можно было бы отломить кусок хлеба и забраться с ногами на сундук у окошка и выговориться. Пока он говорил, уже прибежали бы мама с папой с известием о том, что Дина приехала… Колька потряс головой и с досадой двинул себя в скулу кулаком. Несильно, но чувствительно: надо прекратить телячье фуфло. Это Дина так говорила, она терпеть не могла разговоры о том, что Бог-де нам поможет, надо только полагаться на него. Она фыркала: телячье, мол, фуфло эти ваши молитвы и это ваше смирение, ну, допустим, Бог есть, ему что, приятно смотреть, как ты размазней валяешься и ничего не собираешься делать сам?
Нет никакого кораблика в руках у святого, нет никакого хлебушка вприкуску с разговорами, ничего нет, и тупо пускать слюни и сопли у церковного порога.
Колька внезапно для самого себя присел на корточки и пошарил рукой под ковриком.
И тут же выпрямился и вытянулся, словно ожегся о предмет, которого коснулись пальцы. Быстро-быстро огляделся по сторонам, не видел ли кто? Вроде тихо. Почувствовал, как к ушам прилил жар: они стали, должно быть, неприятно-помидорного оттенка, как бывает, когда ему очень стыдно.
Колька видел однажды, как отец Дмитрий, собираясь поехать в соседний поселок, запер дом и оставил ключ под ковриком. Ключ лежал там и сейчас.
– Ну и зачем тебе вламываться в чужой дом? – спросил себя Колька, и тут же быстро ответил:
– А вдруг он там внутри, вдруг болен? – и нервно засмеялся.
– Ага, и дверь снаружи запер, и церкву, и калитку.
– Ну вдруг, – упрямился внутренний голос, – и вообще вдруг он оставил ну письмо какое или записку или, может, станет понятно, надолго он уехал или так, выбежал до субботнего базара. Я так, одним глазком, и сразу обратно, и вообще, он мне книжку обещался дать, которая мне поможет в разговорах и в школьных ответах.
Этот аргумент сработал. Отец Дмитрий на днях действительно пообещал дать Кольке книгу с упражнениями по развитию речи и уверенности в себе: что-то про риторику и ораторское мастерство. Колька не верил, что книга поможет, но сейчас надо было найти убедительную причину проникнуть внутрь, и причина нашлась.
Он осторожно открыл дверь – ключ повернулся почти беззвучно – и вошел. Здесь было темно и прохладно: толстые стены мазанки не пропускали тепло даже в летнюю жару, что и говорить про такую холодную весну, как нынешняя.
В домике было две комнаты: «зала», как важно говорил отец Дмитрий (она же кухня – с печкой и длинным деревянным столом), и спальня, она же библиотека. Отец Дмитрий, бывало, шутил, что книжки рано или поздно выселят его из собственной кровати. В спальне действительно помещалась только кровать, а все три стены вокруг – не считая уголка с лампадой и иконами – закрывали книжные полки, даже в кровати лежали стопки книг.
В зале царил не то чтобы беспорядок… но Кольке показалось, что тот, кто